Шрифт:
Закладка:
— Ты сама знаешь, что впечатление, которое я произведу на балу, волнует меня меньше всего. Рикас в последний визит сказал, что у него важная информация для нас.
— Он появляется, когда хочет, и исчезает точно так же, — сморщилась Марджери. — Почему ты так уверена, что ему можно доверять?
— Без него Анталия давно прибрала бы к рукам Остовию, а если я все-таки решусь дать ему больше власти…
— Мы говорили об этом не один раз, — Марджери грубо перебила Дейдре, — это слишком опасно.
— Не думаешь, что если бы Рикас хотел, то давно смог бы устроить переворот? Он, наоборот, поддерживает мою власть.
— Сегодня поддерживает, а что будет завтра? Маги слишком опасны, и их стоит держать на коротком поводке.
— Марджери, я знаю, что у тебя есть все причины недолюбливать таких, как Рикас, но…
— Что «но», Дейдре? — В глазах Марджери явственно пылала ярость, но она старалась говорить спокойно.
Дейдре уже хорошо изучила любовницу и прекрасно понимала, каких усилий той стоило, чтобы сдерживаться. Но и для самой Дейдре ситуация складывалась не лучшим образом. Она все время оказывалась между Марджери и Рикасом. Одну она любила, а второго уважала и признавала, что без него давно потеряла бы либо корону, либо страну целиком. При этом она не могла назвать доводы Марджери пустыми. Маги действительно были опасны, и шрамы на теле любовницы говорили об этом красноречивее слов. Марджери никогда не рассказывала подробностей своей жизни в борделе, но вряд ли маги, державшие ее для развлечений, были с ней нежными и ласковыми.
— Давай не будем портить этот вечер, а? — Дейдре мягко улыбнулась и, подавшись вперед, поцеловала Марджери в уголок губ.
Она всегда знала, как успокоить и настроить на что-то более приятное свою любовницу. Та с удовольствием откликнулась на ласку, и разговор был забыт. Хотя Дейдре и понимала, что на балу ей придется нелегко. Выстоять между Рикасом и Марджери без потерь еще не удавалось ни разу.
* * *
— К балу уже все готово. Твой костюм тоже. — Элайджа смотрел на Джеймса со смесью непонятных ему самому чувств.
Он не понимал, что такого в Андриэле, из-за чего друг днями и ночами сидит у его кровати, сжимая руку. Андриэль стал еще бледнее, тоньше и, казалось, скоро и вовсе исчезнет. А еще Элайджу сильно удивило, что несколько прядей волос Джеймса стали белыми, как снег. Ему доводилось видеть снег всего пару раз, когда его отправляли совсем далеко от Анталии, но зрелище было невероятным. Оба раза Элайджа был послом и искал военной поддержки у Стромболя. Дважды потерпел неудачу. Он прекрасно понимал, что соседи не станут ввязываться в распри между Остовией и Анталией, а подождут, пока страны полностью уничтожат друг друга или же, когда перевес сил станет очевидным и принять чью-то сторону будет безопасно. Очень много стервятников ждало окончания этой войны, чтобы вместе с победителем растерзать труп проигравшего.
— Я же сказал, что не спущусь. Ты сам в состоянии уладить любые вопросы, а я просто поддержу тебя в решениях.
— Я не хочу нести ответственность за твою жизнь, Джеймс, я хочу, чтобы ты решил все сам.
— Я решил в тот момент, когда пошел вместе с тобой спасать Андри. Давай ты будешь нести ответственность за наши жизни и страну, а я за него?
— Но почему?
— Он нуждается в ком-то, кто просто будет рядом, раз уж его брат на это не способен.
— Рикас делает все возможное. Я и сам увлекался травами и могу с уверенностью сказать, что мират был уничтожен полностью. Я не встречал его уже несколько лет.
— И ты предлагаешь мне перестать верить?
— Предлагаю не убивать себя вместе с Андриэлем.
— Это уже решать мне, — спокойно ответил Джеймс.
Элайджа лишь пожал плечами. В последние дни каждый разговор с Джеймсом заканчивался либо ссорой, либо полным равнодушием со стороны второго. Порой казалось, что от прежнего Джеймса в друге не осталось ничего. Потухший взгляд, сгорбленная спина, слипшиеся волосы. Раньше Джеймс мог часами приводить себя в порядок, чтобы блистать перед всеми, кто готов обратить на него взор. Элайджа знал, что во многом Джеймс просто играет на публику. Он знал, что внутри друга пустота и боль. Он так и не смог пережить смерть Кьяры, а после — и родителей. Мать свело в могилу горе, отец же погиб на войне. В бою, как и подобает настоящему рыцарю. Хотя Джеймс как-то обмолвился, что тот попросту искал смерти. Сейчас Элайдже казалось, что, убивая себя рядом с Андриэлем, Джеймс делает то же самое, что и отец. Чувство вины не оставляло его в покое. Андриэль — лишь последняя капля. Но что делать с этим и как помочь, Элайджа не знал.
* * *
Стоило Элайдже спуститься в бальную залу, как ему показалось, что раньше он на балах не бывал вовсе. Убранство залы поражало. Потолок представлял собой звездное небо, причем периодически по нему проплывали облака, а луна явно меняла свое месторасположение. По белоснежному полу то тут, то там сновали эльфийки в длинных, серебряных полупрозрачных платьях. Их платья напоминали струи воды во время ливня. На серебряных подносах стояли бокалы и стаканы с различными напитками. Стены нежно-голубого цвета были украшены лентами из переплетения роз разных цветов: розовыми, черными, белыми, желтыми, синими, серебряными, фиолетовыми… Каких только цветов не наблюдал здесь Элайджа. При этом все смотрелось так гармонично, дорого, но без лишней вычурности, которую так любил Грегор. Здесь ничего не кричало о роскоши — все говорило о вкусе хозяина. Да и сам Рикас в черном камзоле, расшитом золотистыми нитями так, чтобы они напоминали огонь, был на высоте. Его лицо закрывала полумаска черного цвета с золотой каймой по краям. Грегору не доставало умения Рикаса выглядеть великолепно и при этом довольно просто. Рикас не казался тем, кто ставит себя выше других, но от него прямо исходила уверенность в собственной силе. Да, такого правителя заслуживала любая страна. Тем удивительней для Элайджи был тот факт, что Рикас занять трон совершенно не стремился.
Элайджа чувствовал себя неуверенно — он никого не знал, а пробиваться через танцующих к Рикасу совершенно не хотелось. Сам хозяин бала о чем-то разговаривал с несколькими мужчинами в противоположном конце зала. Хотелось незаметно выскользнуть в
