к лишениям и невзгодам Валера привык с малолетства, что в немалой степени сказалось на его характере: он научился терпеть, довольствоваться малым и дожидаться своего часа.

Семья зажила получше, когда после окончания курсов, поработав всего полгода снабженцем, Иван Григорьевич занял должность заведующего отделом снабжения областного треста «Росглавхлеб», поставляющим продукты в регионы республики. Эта должность мало того, что позволяла жить сытно, так она еще приносила и весьма ощутимый достаток (триста рублей зарплаты), благодаря которому можно было обзавестись выгодными знакомствами с высокопоставленными лицами. Еще через полгода Иван Григорьевич получил отдельную квартиру, а когда сын подрос, то сумел определить его в одну из престижных школ города, а по ее окончании — на престижный факультет института.

Для достижения желаемого требовалось не так уж и много: вместо одного центнера сливочного масла отгрузить девяносто пять килограммов, вместо тонны крупы — девятьсот восемьдесят килограммов, а вместо тысячи яиц — девятьсот пятьдесят. Излишки, нередко получаемые весьма ощутимыми, сбывались на базарах по завышенным ценам, что приносило огромные барыши. Шиковать на них прижимистый Иван Григорьевич не собирался — сказывалась крестьянская жилка, не позволяющая попусту транжирить деньги. К тому же показной достаток мог заинтересовать органы госконтроля, так что проживали тишком, ни в чем себе не отказывая.

В середине тридцатых годов Иван Григорьевич занял должность руководителя областного треста «Росглавхлеб» — в большей степени столь высокое назначение было его личной заслугой как человека умного, осторожного, умевшего обходить неприятности стороной; конечно, не обошлось без серьезных покровителей, которые в его назначении видели собственный немалый интерес.

Новое высокое положение Ивана Григорьевича не внесло существенных коррективов в характер Валеры Федынцева. В институте он имел репутацию неглупого человека, но не стремился демонстрировать свои познания; в отношениях с людьми был сдержан; легко поддавался чужому влиянию и всегда старался оставаться в тени. Валерий Федынцев мог бы добиться в жизни куда большего, но напрягаться не любил и предпочитал всегда довольствоваться малым.

Личность человека формируется в раннем возрасте и дальнейшие существенные изменения в характере крайне редки, а некоторые психологи и вовсе утверждают, что основные черты личности во многом предопределены с рождения. И если подходить с объективным суждением к Валере Федынцеву, то начинать следует с его отца…

Валерий Иванович Федынцев, сколько себя помнил, всегда был на вторых ролях. И совсем не потому, что у него напрочь отсутствовали амбиции и лидерские качества, — попросту не хотел выделяться и проявлять инициативу. Куда проще следовать уже проложенным путем, не прикладывать особых усилий. Быть в тени сильной личности безопасно. При сложной ситуации все неприятности обычно получает первый. А второй обычно остается в безвестности и практически ничего не теряет.

Таковым он был в школе на всем протяжении обучения: сначала находился в тени Семы Герцингера, заводилы и весельчака, а в старших классах ему покровительствовал Генка Бобрищев, старший брат которого отсидел уже три месяца и вот-вот должен был угодить за решетку на второй срок за похищение чужого имущества.

Подобная ситуация повторилась и после поступления в Авиационный институт (чему сильно поспособствовал папа Валеры, на тот момент уже заведующий областным трестом «Росглавхлеб» Иван Григорьевич Федынцев). Попадая под влияние лидера, Валера невольно начинал походить на него и даже перенимал некоторые его привычки. К примеру, в школе Валера Федынцев ходил вразвалочку и плевался сквозь щербину в зубах струйкой слюны, как это делал Генка Бобрищев, а в институте, примкнув к компании, лидером которой являлся Николай Кондратьев, Федынцев, так же как он, начал наполовину прикрывать глаза, отчего взгляд становился безразличным и холодным.

Сокурсники видели, как Федынцев подлаживается под Кондратьева и прилагает немало усилий, чтобы ему понравиться. Кто-то над его поведением откровенно посмеивался; другие попросту пренебрегали общением с Федынцевым из-за его лакейского поведения — понимали, что никакой бескорыстной дружбы с таким человеком не построишь, он всегда будет преследовать какой-то личный интерес. Но Валере было безразлично мнение окружающих, куда больше для него значило мнение компании, к которой он принадлежал, и в первую очередь Николая Кондратьева. С другой же стороны, Федынцев отнюдь не считал себя зависимым от Кондратьева. Ведь он совершенно осознанно выбрал манеру своего поведения, которую мог в любое время изменить, причем на совершенно противоположную. А если потребуется, то и отколоться от компании…

Впрочем, последнее было маловероятно: в компанию входила с самого первого курса Нинель Яковлева, которая понравилась ему сразу, как только он ее впервые увидел в Авиационном институте. Однако девушка долгое время совсем не обращала на него внимания. Для нее Валерий существовал как некий предмет — дверь, окно, чужое пальто на вешалке, — до которого ей не было никакого дела.

Но одно из главных качеств Валеры заключалось в том, что он умел ждать своего часа. Он терпеливо дожидался, когда Нинель наскучит писательский сынок Вася Кудряшов (а что он ей надоест, Федынцев ничуть не сомневался); ждал, когда Николай Кондратьев остынет к Нинель (в чем он тоже был уверен), чем разобьет ее сердце. А когда очевидное произойдет, то девушке потребуется хороший товарищ, который сумеет ее выслушать и утешить.

Отношения между Николаем Кондратьевым и Нинель Яковлевой завершились сразу после окончания Авиационного института. У Кондратьева начинался новый жизненный этап, где его ожидала интересная и престижная служба, в которой прежним привязанностям, включая Нинель, не оставалось места (к чему же нести в яркое будущее затертые, поистрепавшиеся вещи).

Произошло именно так, как и предполагал Валерий Федынцев: Нинель обратила наконец свое внимание на Валеру Федынцева, который оказался рядышком в качестве ее верного друга.

Вот так и получилось, что в конечном счете Федынцев своего добился: Нинель стала его женщиной. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. К тридцати годам он сумел добиться немалого: защитил кандидатскую диссертацию, сделавшись кандидатом технических наук, получил ученое звание «доцент». Не за горами была защита докторской, над которой он усиленно работал, профессорская должность, что отнюдь не являлось для него пределом мечтаний…

Валера Федынцев ходил со всеми в походы без большого желания. Романтическая жилка, в отличие от того же Кондратьева и даже Бекетова, у него напрочь отсутствовала. Его не приводили в восторженное благоговение горьковатый дым костерка, уходящий в бездонное небо; скупой уют палатки, по утрам влажной от выпавшей росы; посиделки у костра, где велись нескончаемые разговоры о будущем; темное небо с редкими звездами, трудно различимыми из-за смыкающихся в вышине верхушек деревьев, и даже жестяная кружка с вином, пускаемая по кругу. Но что в походах ему было неинтересно и смертельно скучно, Валера не показывал вида. И когда пошли