Папа хмыкнул.

«В это я верю.»

Он посмотрел на меня и покачал головой.

«К сожалению, ты действительно единственный человек, которого Ксандер послушает. Если ты уже пытался, и он тебе отказал, то ты мало что можешь сделать, не получив пинка под зад в суде.»

Он отложил вилку и откинулся на спинку стула.

В моей голове был список «за» и «против», но я знал, что одно «за» может перевесить все.

«Расскажи мне о своих аргументах. Я хочу услышать их, пока ты... это ты.»

Я говорил мягко, но требование не было ошибочным.

«Я не пытаюсь покончить с собой, если ты об этом спрашиваешь. Я просто не хочу оставаться дольше, чем должен. Если Господь собирается забрать мой разум, то я точно не хочу, чтобы мое тело оставалось здесь. Последнее, чего я хочу, это проснуться, не понимая, кто я и где я, застрять на больничной койке с трубкой в горле. Я не могу представить себе жизнь, в которой кто-то хотел бы этого...»

Я должен был взять на себя Ксандера... Отец был прав. Это означало бы взять на себя весь город, а я был не самым желанным блудным сыном. Судья Брэдли презирал меня, Ксандер, вероятно, уже договорился с адвокатом Милтоном Сандерсом, а другого адвоката в городе не было. Я стал бы еще большим злодеем, чем уже был, плохим сыном, вернувшимся с войны только для того, чтобы убить своего отца, на фоне идеального белокурого мэра Альбы, который боролся за то, чтобы его отец жил.

Здесь мне никогда не будет покоя.

Может быть, это и есть мое наказание - прожить долгую, полную сражений жизнь, чтобы расплатиться за того, кого я не смог защитить.

«Я сделаю это», - сказал я, глядя на отца.

«Я обращусь в суд. Я буду бороться за твое право самому решать свою судьбу. Ты этого заслуживаешь. Но я хочу две вещи.»

Брови отца опустились.

«Конечно, хочешь. И каких же?»

«Во-первых, я хочу перемирия.»

Я четко и медленно проговорил каждое слово, чтобы он не мог неправильно понять.

«Перемирие.»

«Я прекрасно понимаю, что ты такого же мнения обо мне, как и весь город. Я не дурак. Но с этого момента у нас перемирие. Ты не запрещаешь мне появляться в доме. Ты не будешь нападать на меня словесно и уж точно не выстрелишь в меня снова.»

«Дом...»

Он наклонил голову.

«Я все еще живу у Кэла, в своем доме. Пришло время, и я думаю, что мое пребывание здесь только усложнит ситуацию.»

Отец медленно кивнул, обдумывая мои слова.

«А во-вторых?»

Мой желудок скрутило, но я знал, что это мой единственный шанс.

«Ты ненавидишь меня, потому что из-за меня погиб Салливан.»

Отец напрягся, в его глазах застыли боль и гнев, но я продолжал.

«Ты никогда не хотел слушать, что случилось в тот день. Ты не захотел услышать о том, что произошло в тот день, и о том, какой выбор я сделал.»

Мышцы на его челюсти напряглись.

«Когда все закончится, когда я дам тебе то, что ты хочешь, ты будешь слушать. Может быть, ты возненавидишь меня еще больше, когда узнаешь правду. Мне придется рискнуть. По крайней мере, я буду знать, что твоя ненависть основана на фактах.»

Это было самое значимое, что я сказал о смерти Салливана за последние шесть лет.

Я видел, как отец бунтует - сжимает кулаки и раздувает ноздри, пытаясь взять себя в руки.

«Если ты заслуживаешь того, чтобы определить свое будущее, то я заслуживаю того, чтобы объяснить свое прошлое.»

Его глаза встретились с моими в столкновении воли и горя, но в конце концов он кивнул.

«Хорошо. Но у меня есть одна загвоздка.»

«Конечно, есть.»

Я использовал его собственные слова.

«Будут дни и моменты, когда я не смогу соблюдать наше перемирие. Я не смогу вспомнить, кто я, не говоря уже о том, кто ты. И наступят дни, когда даже если я узнаю тебя, это может быть не та версия тебя, которую я вижу сейчас.»

Он жестом указал на мой торс.

«Хорошо. Я справлюсь с этим.»

Я не ожидал печали, которая охватила меня и сковала горло, когда он признался, что больше не является самим собой на сто процентов. Он перестал быть абсолютно вменяемым и уверенным в себе. Человек, который проповедовал, что ты хорош лишь настолько, насколько хорошо твое слово, больше не был способен сдержать его.

«Так с чего бы вы начали всю эту борьбу с городом?» спросил я, возвращаясь к своему салату.

Отец посмотрел на Дороти, которая покачала головой, протирая глаза.

«Я не знаю, почему ты смотришь на меня, Артур Дэниелс. Я не помню, когда ты в последний раз слушал мои советы.»

«Да ладно, Дороти, - подбодрил отец.

«Ты уже знаешь, о чем я думаю.»

«Историческое общество», - догадался я.

Казалось, все дороги в округе ведут к этой проклятой организации.

«Это самый быстрый способ напомнить городу, кто он такой и откуда родом.»

Из тридцати пяти членов, имеющих право голоса, в Альбе живут только пять основателей, и твой мальчик происходит от одного из них.»

Она повернулась ко мне.

«Но ты должен начать вести себя так, будто не ненавидишь всех и все, за что выступает этот город.»

«Я могу это сделать.»

Я не ненавидела всех. Только большинство жителей Альбы.

«И прикрой вот это.»

Она указала на мои татуировки.

«Длинные рукава по крайней мере на ближайший месяц. Ты пугаешь маленьких детей.»

Я рассмеялся, вспомнив Розу и ее абсолютное отсутствие страха, когда я использовал ее пакет для льда с единорогом.