Достала камни, те сами прыгнули в руки, стоило на них нажать. И мне вежливо протянули меч рукоятью вперед.

Сбоку присвистнули. Попробовали атаковать, но я гаркнула тем особым голосом, который, как говаривала бабушка, ворон на лету останавливал:

— Не сметь!

Парни удивленно застыли. Монстр тоже удивился. Одна оставшаяся целой бровь поползла вверх.

— Не отвлекайтесь, — попросила настойчиво, и его мертвое величество понимающе склонил голову — на гладком черепе отразился блеск чьего-то огненного шара.

Меня привычно вздернули за шиворот вверх, а то мне до рукояти меча и в прыжке не достать было. Я зависла в воздухе перед упыристым королем, и весь мир замер, сузившись до нас двоих.

«Если они войдут в Город, — билось в голове, — что будет с жителями?»

Краем глаза уловила мертвеца с окровавленным ртом, сжимающего чью-то оторванную руку.

Понятно. Города не будет. Ой, все! Хочу проснуться от кошмара и не думать о том, что меня сейчас за отказ живьем жрать станут.

— Ваши камушки, — заставила себя улыбнуться, искренне, всем сердцем ненавидя упыря.

Глаза защипало. Нет, рано для жалости, хотя, конечно, тридцать лет маловато. Зато последние дни были такими насыщенными... Можно сказать, напоследок отжила свое.

Взяла по камню в каждую руку.

Ну что, ваше мертвое величество, приступим?

Готовы?

Упырь нетерпеливо — заждался, поди, — подался вперед.

Я одним движением приставила камни в выемки на рукояти, те ярко полыхнули, высвечивая вокруг нас две полусферы: справа алую, слева фиолетовую — полполя засветили, и тут же, собрав всю скопившуюся внутри ненависть в кулак, я со всей дури надавила телом на меч.

— Сдохни! — выкрикнула в наполовину сгнившее лицо.

Лезвие с чавканьем вошло в мертвую плоть.

* * *

Дарье понимал тщетность попыток догнать ветер, но и стоять без дела на холме сил больше не было. Если носителя не берут стрелы, он займется им лично. В спину неслись возмущенные крики, что-то обидное вопил его высочество — ему тоже хотелось на поле боя, но на плечах повисла, не пуская, охрана.

Верный нес широким галопом, бесстрашно стремясь туда, где звенела битва. Они обогнули переминающиеся в нетерпении резервы, и Дарье с нарастающей злостью подумал, что надолго их не хватит. Чувство бессильной ярости — когда все усилия не имеют смысла — сдавило сердце, заставляя до боли стискивать зубы. Надо срочно менять стратегию, искать слабое место у мертвецов, но как это сделать в горячке боя?

Злость душила, рвала когтями душу, и он сосредоточился на том, что еще можно исправить — убить носителя камней. Он должен успеть, должен! И Верный, подстегнутый шпорами, рванул вперед, огибая первые обозы с ранеными.

Даже если он опоздает, то сможет оценить ситуацию на месте, найти решение. Он уже отправил людей к артефакторам, и те сейчас лихорадочно искали нечто убойное, но время... Времени на поиски решения не было. Они оказались совершенно не готовы сражаться с армией мертвецов.

Теперь было понятно, зачем напоказ были выставлены отряды живых: чтобы скрыть передвигающихся по ночам мертвых.

Собственная слепота показалась Дарье чудовищной.

Когда поле боя внезапно полыхнуло фиолетовыми и алым, Дарье уже вклинился в передние ряды сражающихся. Мертвецов здесь почти не было, они застряли где-то в центре, так что первым удар его меча принял великан из северного племени. На полыхнувшую следом вспышку среагировали оба, застыли, наклонившись и ожидая удара. Верный испуганно заржал. Но удара не последовало, и парой секунд позже до Дарье дошло — сработали камни. Он выругался, поднявшееся в душе черное отчаяние жаждало крови. Дарье успел снова занести меч, поймать полный ярости ответный взгляд, как в грудь ударила волна горячего, пахнущего тленом воздуха, заставив его покачнуться и схватиться за луку седла.

Что за хлябь тут происходит?!

* * *

Упырь сдох. Нет, если бы он просто сдох, осыпавшись пеплом, я бы его даже простила, в конце концов, кто-то же его убил и за это вполне можно стать мстящим пожирателем плоти, но тварь порвало на куски. Меня отшвырнуло волной, и я, пролетев вместе с ошметками того, кто был повелителем мертвых, удачно приземлилась обратно на спину быка. Рядом на круп шлепнулся кусок гниющей плоти, второй заехал быку точно в глаз, и это стало последней каплей для бедного животного. Бык взревел бешеным паровозом, замотал башкой, встал на дыбы — я чудом удержалась, вцепившись в холку, — и скакнул, перепрыгивая через то, что раньше было его величеством. Тварь, на которой он сидел, порвало тоже. Так что досталось всем, кто стоял вокруг. Уносясь прочь, я слышала, как кого-то из вояк полощет. Слабаки!

Мы неслись строго к очередным проблемам, то есть вглубь неприятельской — а какая она теперь, если я укокошила их предводителя? — армии. Я влипла телом в горячую шкуру, ощущая, как подо мной ходят мускулы и каждый скачок отдается в голову, а грудь ноет после удара воздушной волной. Прилетело мне знатно, подозреваю, если бы не поддержка стражей, лететь мне с десяток метров, не меньше.

Веревка болталась впереди на рогах, сзади ощущалось присутствие плюща. Мысль, что мне будет за грубое надругательство над их хозяином, я малодушно отпихнула. Выберусь — оправдаюсь, нет — день закончится смертью.

Мы неслись под феерическое уничтожение армии мертвецов. Выглядело это цепной реакцией. Подозреваю, сверху зрелище было просто фантастическим, но когда это происходит рядом с тобой... Кости, куски сгнившей плоти, летающие в воздухе, а также волны удушающей вони бесили меня, но еще больше они бесили быка. Тот ревел так, словно каждый мертвец своей повторной кончиной наносил ему смертельное оскорбление.

Заслышав вой рогатой сирены, народ шустро разбегался, провожая нас ошалелыми взглядами. Дикий рев копытного локомотива — я даже не пыталась его остановить — перекрывал шум боя. Подозреваю, мы вызывали жгучий интерес по обе стороны конфликта, и навстречу нам в беспокойстве поднимались вражеские резервы.

Резервы состояли из животных и людей. Я видела дикарей,