Шрифт:
Закладка:
— Брат, я серьезно. Мне эта история совсем не нравится. Боюсь, что нам надо помочь Регине.
— Забей, — перебил Кешбек. — Она уехала, сделала так, как сама захотела. Твоей вины здесь нет. За свою шкуру пусть сама переживает.
— Ты как-то груб к ней, — заметил Владимир.
— Да просто она городская, а я деревня. Неуютно мне рядом с ней. Она уехала, и я этому очень рад.
Кешбек все также беззаботно крутил травинкой во рту, а Владимир чувствовал тревогу. Это ему не нравилось. Чутьё его редко когда подводило, а значит, опасности не избежать. Вот только Владимир не представлял, как спасти девушку. Что ему нужно было сделать и у кого просить помощи. Об этом думал Владимир, пока шел на поля, и ощущал себя мышью, загнанной в угол.
В приятную погоду всегда отлично работалось. Дул прохладный ветерок, солнце щадило загорелые спины рабочих и сильно не палило. К обеду Владимир чувствовал приятную усталость. Наконец-то оторвался он от тяпки, выгнул спину и размялся. Сейчас бы закинуть пару кусков мяса в желудок, закусить свежей булкой да запить молоком и жизнь точно бы удалась. И неожиданно его желание сбылось. Под деревом, в прохладной тени, сидел Кешбек и зазывал к себе. Перед ним был накрыт стол, а на столе блюда с дымящейся едой. Повезло Кешбеку. Как за ним ухаживала Бибигуль ни одному мужчине не снилось. Принесла любимому мужу разогретый обед, да ещё так много, что удивительно, как хрупкая женщина могла в руках столько донести. Мировая жена. Как бы ему найти такую же прекрасную женщину.
Кешбек нетерпеливо крикнул, больно медлил Владимир, а обед стыл. Владимир уже представил, как бы он вгрызся в мясо, как вдруг услышал протяжный женский крик. Он был таким долгим и неприятным, что встревожил Владимира. Он обернулся.
По полю бежала девушка. На руках, прижав к себе, она держала младенца. За ней с криками бежала толпа. Владимир смотрел на них и не понимал, как они могли так медленно бежать. Их крики звучали протяжно и низко. Двигались они тоже странно: медленно и плавно. Необычно было наблюдать за ними, тем более что сам-то он двигался нормально. Или ему только показалось.
Владимир хотел поднять руки, но они не слушались. Были тяжёлыми и чужими. Он повернулся, чтобы позвать Кешбека на помощь, но его не было на месте. Он пропал и вместе с ним дерево и горячий обед. Где-то вдалеке за высокими кустами картофеля Владимир увидел толстую черную косу. Это Бибигуль убегала прочь от него. Вот хитрая женщина! Утащила Кешбека втихую, да ещё еду с собой прихватила, негодница!
Владимир уже обернулся обратно к толпе. Все люди с бегущейдевушкойнеслись прямо на него. И опять ему стало тревожно. Что его беспокоило в людях, а может, дело было не в них, а в чем-то другом. Заметил он не сразу, что младенец громко плакал. Хотя должен был быть спокоен у матери на руках. И девушка эта, такая красивая, бежала с огромной улыбкой на лице. Улыбка была очень страной, слишком большой, и обнажала острые зубы.
Владимир взглянул ей в глаза. А они были черны, как самая темная ночь, и злы. И в улыбке ее было столько нескрываемой злобы, что Владимиру стало страшно. Он представить боялся, какой вред этому младенцу могло нанести чудовище.
Он сделал шаг, но оказалось, что он так и стоял на месте. Владимир никак не мог пошевелиться. А чудовище к нему приближалось. Оно начало открывать пасть, пускать слюни, заливая маленькую жертву. Младенец вскричал ещё громче, забившись в истерике. Владимиру было жутко смотреть на них.
Раз, два, три! Чудовище набрало скорость и прыгнуло на Владимира, развернув пасть. Последнее, что он услышал, это крик матери. Она обречённо выкрикнула его имя и оно растянулось в воздухе.
— Владимииир...
Челюсть захлопнулась, раздробив кости и мясо... Владимир вздрогнул и проснулся. В ночной тиши он не мог прийти в себя, в ушах звенело и тело, после оцепенения во сне, странно ощущало себя. Владимир пошевелил руками и ногами, поднял голову, чтобы... и вскрикнул. На кровати перед ним стояла Регина.
— О, привет, — произнесла девушка. — Тебя не добудишься.
— Это ты что ли? — не поверил Владимир.
В кромешной тьме было ничего не разобрать. Он даже не понял, почему принял силуэт за Регину. Хотя вроде голос был похож, но всё же отличался хрипотцой и басом.
— Ага. Я бы зажгла свечку, но я не нашла ее в доме. А фонарик у меня давно разрядился.
— Ты это... — Владимир волновался и не мог подобрать слова. — Ты того или ещё нормальная?
— А того это как?
Владимир осторожно дотронулся до ее ноги и почувствовал тепло. Он облегчённо выдохнул.
— Я рад, что с тобой всё в порядке.
— Всё в порядке? Ты сейчас пошутил, да? — разозлилась Регина.
Она спрыгнула с кровати и топнула зло ногой.
— Время два часа ночи! Я вместо того, чтобы спать в своей теплой кроватке, оказываюсь здесь, в вашей чертовой деревне. И где же? Посередине разрушенного дома! Вокруг темнота, в кустах моргают красные глаза, коровий череп на заборе что-то там орет, а я в одной ночнушке! Песец полный!
Владимир зажёг прикроватную свечу. Изба озарилась тусклым светом. Заиграли тени от пляшущего пламени. Владимир посмотрел на Регину. Она была в пижаме и с грязными ногами.
— Хоть бы ноги помыла, бочка стоит возле крыльца. А теперь полы и кровать — эх...
— Ты серьезно? Тебя только это волнует?
— Есть будешь?
Регина замолчала на полуслове и кивнула. Она села за стол, Владимир перед ней поставил свечу.
— Ты только не кричи, а расскажи всё, по порядку. Я тоже в первый раз столкнулся с таким случаем. Я помогу, но прежде я должен знать, с чем мы имеем дело.
— Легко сказать, не кричи, когда не понимаешь, что вообще происходит, — огрызнулась Регина, но постаралась успокоиться. Владимир открыл холодильник и в узкой полоске света она разглядела еду. Желудок недовольно заурчал. — Короче, я приехала домой.
