Тем не менее терапевты взяли бразды правления культурой в свои руки и вдохнули жизнь в призрак, который преследует нас до сих пор: "детская травма".

Куча сломанных игрушек

Сегодня школьные консультанты и психологи пригласили бы к себе в кабинет такую девочку без матери, как моя бабушка, расспросили бы о ее семейной жизни и позаботились о том, чтобы все ее учителя знали, что она пережила что-то очень тяжелое. Они выискивали мельчайшие признаки того, что она не справляется, и, поскольку она была смышленой девочкой, она улавливала их смысл: она повреждена. Поскольку у нее не было матери, поскольку ее семья была бедной, поскольку они были иммигрантами, поскольку она пережила жестокое обращение и почти смертельную болезнь, взрослые следили за ней в поисках признаков проблем. Их ожидания относительно того, с чем она может справиться, чего она может достичь, были сильно занижены. На языке сегодняшних школьных консультантов она была как минимум "ребенком с четырьмя ACE", подвергшимся четырем неблагоприятным событиям детства, которые должны были повлечь за собой всевозможные физические и поведенческие проблемы.

Сегодня никто не посмел бы наказать девочку с биографией моей бабушки за плохое поведение или снизить ей оценку за невыполненное задание. Разве она не прошла через многое? Для этой травмированной девушки просто справиться с ситуацией было бы чудесным достижением. Если их глаза не передавали этого послания, то регулярные встречи со школьным психологом наверняка помогли.

Мы, как культура, очарованы понятием детской травмы - опасаемся ее причинить, стремимся ее обнаружить. Книги, в которых утверждается, что у каждого из нас есть скрытая травма из детства, занимают первые места в списках бестселлеров. Они не сходят с места.

И какое облегчение - обнаружить свою собственную! Так вот почему я нуждаюсь, почему не могу вовремя прийти на работу, почему мне трудно поддерживать отношения. Это снимает нас с крючка. Дело не в том, что мы не замечаем существенных недостатков в характере романтических партнеров или что мы обставили свою жизнь предметами хаоса - наркотиками, социальными сетями и порно. Нет, источник нашего несчастья - травма детства, сродни болезни - еще одно незаслуженное ухудшение. Травма висит над нашей головой, как низкий потолок. Насколько мы можем вырасти? Мы не можем. Мы также не можем распахнуть дверь и выйти из тесного пространства: травма пригвоздила наши ботинки к полу.

Великий израильский социолог Ева Иллуз отмечает, что повествование о травме строится в обратном порядке - от нынешней неудовлетворенности взрослого человека к прозрению детства, проведенного в неблагополучной семье. "Что такое дисфункциональная семья? Семья, где потребности человека не удовлетворяются. А как узнать, что потребности не удовлетворялись в детстве? Просто посмотрев на свою нынешнюю ситуацию", - пишет Иллуз. "Природа тавтологии очевидна: любое нынешнее затруднительное положение указывает на травму прошлого".

Подобно гаданиям, которые рассказывают гадатели по ладоням и картам таро, объяснение неудовлетворенности во взрослой жизни, связанное с детскими травмами, не поддается фальсификации. (Откуда нам знать, что мы не потерпели неудачу на работе или в отношениях из-за неразрешенной боли от того, что нас отшлепал папа, накричала мама или издевались в младших классах? Мы не знаем. Мы никогда не сможем узнать. Эта идея скользкая, она ускользает от серьезного суждения, а поскольку она одновременно объясняет все наши беды и снимает с нас ответственность за их исправление, она так легко соскальзывает вниз.

Первосвященник церкви травмы

Бессела ван дер Колка называют "самым известным в мире психиатром". Его каноническая книга "Тело ведет счет" была продана тиражом три миллиона экземпляров и сотни недель возглавляла список бестселлеров New York Times, подобно олимпийскому атлету, соревнующемуся в школьном спорте. Практически везде, где я бывал во время работы над этой книгой, я встречал людей, которые говорили мне, что эта книга изменила их жизнь. От ван дер Колка они узнали, что их тела хранят травмы их детства, замороженные в вечности, как пещерный человек с копьем в Музее естественной истории.

Ван дер Колк, который до сих пор проводит семинары по травматологии, стал гуру для миллионов. Шелковистые седые волосы дополняют соблазнительную настойчивость в том, что он остро чувствует вашу боль. Североевропейский акцент наводит на мысль - если не о Фрейде, то о ком-то неоднозначно серьезном в вопросах психики. Ван дер Колк даже провел несколько лет в Гарварде в качестве доцента психиатрии, прежде чем потерял связь с Гарвардской медицинской школой и перешел в Бостонский университет.

Все это говорит о том, что его теория о детских травмах, которые он называет "скрытой эпидемией", должна восприниматься очень и очень серьезно. Но в чем загвоздка? По мнению нескольких величайших академических психологов и психиатров, живущих сегодня, теория ван дер Колка является надуманной.

Ведет ли тело счет? Буквально - нет. Образно? Тоже нет.

Ван дер Колк опубликовал свой мегаселлер в 2014 году, но в его основе лежит идея, впервые сформулированная ван дер Колком в одноименной работе 1994 года. "Память" о "травме", - утверждает он, - "закодирована в висцерах, в душераздирающих и выматывающих эмоциях, в аутоиммунных расстройствах и скелетно-мышечных проблемах"." Травматическая память может храниться где угодно - в гиппокампе мозга, который атакует нас беспокойством; в плече, которое болит; в лейкоцитах, которые не успевают вырабатываться. Аутоиммунные расстройства, тревожность, депрессия, СДВГ, астма, головные боли с мигренью, фибромиалгия и даже рак - все это, по мнению ван дер Колка, может быть следствием детских травм.

В 1994 году ван дер Колк пригласил в свою лабораторию восемь испытуемых, утверждавших, что их преследуют воспоминания о травмирующих событиях. Он попросил их вспомнить эти события, пока каждый из них лежал в ПЭТ-сканере, отслеживающем активность мозга . Он ожидал увидеть яркие пятна в миндалине, которая активизируется при сильных эмоциях. Но, по словам ван дер Колка, их миндалины, казалось, работали в усиленном режиме, как будто их организм столкнулся с реальной угрозой. Он также заметил снижение активности в области Брока в левом полушарии мозга, речевом центре.

"Когда что-то напоминает травмированным людям о прошлом, их правая часть мозга реагирует так, как если бы травмирующее событие происходило в настоящем", - предположил он. "Но поскольку левая часть мозга работает плохо, они могут не осознавать, что заново переживают и воспроизводят прошлое - они просто в ярости, в ужасе, в ярости, в стыде или в застывшем состоянии".

На основе этих исследований родилось повествование. Любой из нас может быть введен в это состояние "борьбы или бегства" "телесными воспоминаниями", которые мы не всегда можем получить или сформулировать. И если мы обнаруживали, что внезапно впадаем