Шрифт:
Закладка:
Подошел к ней и обнял. Рисова опустила глаза. Ее плечи вздрагивали. Он взглянул на часы: пора уходить. Машинально сунул в карман зажигалку, которую держал в руке. Надо спешить, тому пограничнику могло взбрести в голову подняться наверх. А живым Павел никогда не дался бы в руки…
— Одевайся. Бери самое необходимое. Остальное тебе куплю. Там.
Мария отшатнулась от него:
— Нет, Павел. Не могу.
Он быстро потянулся за ней.
— Будь разумна, Мария. Что хорошего здесь? Мы же не хотели здесь оставаться, только немного думали встать на ноги.
Он видел ее лицо, ее закрытые глаза. Руки Марии безжизненно повисли вдоль тела. Она слабо покачала головой. Было невыносимо тяжело высказать ему все, что должна была сказать, но она нашла в себе силы и отозвалась:
— Нет, Павел, не принуждай меня. Не уговоришь. Не пойду.
Произнеся последнее слово, открыла глаза. Он понял, что она приняла решение. Он судорожно, все сильнее и сильнее сжимал пальцами ее плечи. Губы Марии скривились от боли, но она не отошла от него и твердо смотрела ему в посеревшее лицо.
— Еще есть время! — крикнул он ей.
— Я от тебя не убегала. И не пойду никуда! Пойми это!
— Ты меня совсем не любишь?
Мария молчала.
Он сжал кулаки. Хотел ударить ее по лицу, но боялся, что она закричит.
— Еще раз спрашиваю: пойдешь?
— Нет.
Приблизился к ней и произнес сдавленным, не своим голосом:
— Послушай, что я тебе скажу. Ты все еще моя жена. И заруби себе на носу: пока я способен дышать, ты не достанешься никому. Можешь передать это тому, Карелу!
Она не ответила. Павел обвел взглядом квартиру — у дверей висели два ключа на железном кольце. Он взял один и положил в карман.
— Ключ оставь здесь, — выдавила она из себя.
— Это мой ключ!
Павел тихо открыл дверь, но в этот момент внизу что-то загрохотало. Рис отпрыгнул от порога. В руке у него появился пистолет. Оперся о стену и ждал секунду, две, три. На лестнице было тихо, затем дверь приоткрылась, и в помещение бесшумно проскользнула старая черная кошка, которую привезли в Хамры для того, чтобы она на складе ловила мышей. Он с облегчением вздохнул, дрожащими руками спрятал оружие обратно в карман и повернулся к жене:
— А здесь никого не было, слышишь?
Это были его последние слова. Потом она услышала, как внизу щелкнул замок. И различила только шум дождя, который монотонно хлестал в окна: казалось, что кто-то снаружи зовет ее. Она прошлась по гостиной, сделала несколько шагов к двери, будто хотела остановить мужа. Земан!
Боже мой! Как сказал об этом Павел? «Никому не достанешься…»… Мария испугалась за жизнь Карела. У Павла ведь пистолет. А за окном дождь лил как из ведра, и где-то там, в этой дождливой ночи, ее Карел… И Павел…
Мария открыла шкаф и надела плащ. Зябко поежилась. Накинула платок и сбежала вниз, к наружным дверям. Не думала ни о чем. Даже о том, что Рис может стоять за дверями и ждать, что она сделает. Выбежала под дождь, обогнула стороной трех пьяных, которые брели вниз, к лесопилке Вавры, и нажала звонок на дверях казармы. Над ними горел единственный уличный фонарь, освещая отрезок дороги между магазином и воинской частью Кота. Услышала неторопливые шаги. Дверь открыл пограничник Жачек, заспанный и угрюмый, но, увидев Марию, улыбнулся.
— С чем вы к нам пожаловали?
У ног пограничника стоял Блеск, пес начальника. Начальник заставы ушел с Марженкой к болоту, а пса оставил дома — во время дождя на него было мало надежды.
— Прошу вас…
Ее губы задрожали. Пограничник удивленно смотрел на нее.
— Земан… здесь?
— Карел? На службе.
Ее глаза расширились от страха.
— Нет, он в постели, — добавил Жачек и засмеялся. — Если хотите, разбужу его.
У нее отлегло от сердца.
— Нет… не надо, спасибо, — забормотала она. — Пусть спит…
— А может, разбудить? — усмехнулся он. — Один момент…
Он заметил, что ей стало почему-то легче, и воспринял это как проявление любви и ревности.
— Спит, — сказал он успокоительно. — И не сердится на вас совсем… Он там, наверху, — И Жачек собрался бежать наверх.
— Не нужно, — попросила она. — Теперь, когда она удостоверилась, что Карел действительно в безопасности, она чуть заметно улыбнулась. Надо как-то объяснить этому пограничнику, почему она здесь в таком состоянии. Но ничего не приходило в голову.
— Я думала… но уже все в порядке… доброй ночи… доброй ночи!
Быстро повернулась спиной к нему и выбежала под дождь. На улице стало спокойнее, но ливень еще не прекратился.
Рисова исчезла, а Жачек несколько секунд смотрел ей вслед. Потом повернулся и пошел наверх, в канцелярию. На глаза ему попался пес.
— Вот что, — сказал Жачек псу, — только не влюбляйся. Иначе и с тобой произойдет то же… — И похлопал Блеска по сильной шее.
Дождь хлестал по лицам, барабанил по плащам и мешал слушать. Его шум заглушал все звуки. Пограничники были в грязи по колено и выше. Даже за голенища стекала грязь, но они уже не ощущали ее. Стоять в дозоре в такую погоду было почти невозможно.
— Спрячемся на мельнице, Марженка, — предложил начальник заставы. — Немного переждем дождь.
Они перешли Черный ручей. Жижа чавкала под ногами, когда они направились к обветшалому строению. Крыша мельницы кое-где протекала, но они нашли сухой угол, устроились там и закурили. Несколько минут курили молча. Близость Кота успокаивала Марженку, и невезение в любви уже не казалось парню таким невыносимым. Может, потому что начальник пережил что-то подобное. Пережил и выдержал… Сверкнула молния, и раскат грома разнесся над болотом каким-то удивительным глухим звуком, какого Марженка никогда прежде не слышал.
— Я бы написал только тогда ей, — сказал Кот немного погодя, — если бы был уверен, что это как-то поможет.
Парень молчал где-то в темноте, и Кот почувствовал, что он не согласен.
— Ты считаешь, что должен увидеть ее?
— Да…
— И тебе очень хочется, да? Столько ты уже не можешь выдержать.
— Если она не пишет…
«Дьявольщина, — подумал Кот. — И именно Марженка… Если поговорить с Бурдой? Допустим, разрешит, но тогда каждый найдет серьезный довод, и, возможно, еще более веский».
— Нет, так не пойдет, — решительно сказал он. Парень молчал, только дождь шумел. Кот нахмурился и покачал
