— А что мне делать с короной и мантией? — спросил я.

— На обед Вам следует прийти в них, но потом почти сразу же можно будет отдать их прислуге, она передаст корону и мантию хранителю королевских регалий.

Мы не спеша направились в сторону выхода из тронного зала, где нас уже поджидала бабушка. Когда мы подошли к ней, она улыбнулась и обняла меня.

— Поздравляю тебя, мой мальчик, теперь ты у нас гранд! — произнесла бабушка с наигранным пафосом. — Маркиз де Леганес!

— Превосходнейший сеньор! — добавил я.

— Хотя, конечно, Альфонсо — тот ещё жмот, — сказала бабушка, пользуясь тем, что никто, кроме меня, Тойво и переводчика её не понимает. — Мог бы и герцогский титул пожаловать будущему спасителю своего королевства.

— Но мог и баронский, — заметил я.

— Тогда он сам бы пошёл с мексиканцем драться.

— Да ладно Вам, я же это не ради титула делаю.

— Ты делаешь не ради титула, — согласилась бабушка. — Но это не оправдывает Альфонсо. Я рассчитывала, что для моего внука он расщедрится на герцога.

— Я вам больше скажу: у меня и корону с мантией отберут. Вот где главная несправедливость, — «пожаловался» я, стараясь перевести разговор в шутку.

— Да я тебе новые куплю. Зачем нам кем-то ношеные? — сказала бабушка и улыбнулась.

Торжественный обед прошёл довольно быстро, и уже в два часа дня по среднеевропейскому времени — в четыре по новгородскому мы были дома. У меня было ещё полтора часа до отправки в столицу, и я решил провести его с пользой — пошёл к источнику. Во-первых, надо было набраться сил и энергии перед сложной тренировкой, а в том, что она будет сложная, я не сомневался; во-вторых, хотелось после омовения лица непонятной испанской водой, умыться водой своего родового источника. Не знаю, почему, но мне очень хотелось это сделать.

У источника я пробыл почти час, после чего зашёл к себе в комнату, переоделся, захватил тренировочную форму и пошёл в башню, где немного подождал Тойво. Ровно в пять тридцать мы прибыли в наш дом в Новгороде. Теперь я мог назвать его нашим по-настоящему — бабушка выкупила этот дом, чтобы мы могли его переоборудовать согласно её понятиям о безопасности. А ещё она сказала, что недвижимость в столице — всегда хорошее вложение.

Хеду так сильно обрадовался нашему прибытию, что сразу же бросился включать кофемашину, в надежде, что мы задержимся, чтобы выпить по чашечке ароматного напитка. Видимо, очень уж он заскучал, проводя сутки напролёт один в огромном доме. Я подумал, что надо ему найти сменщика или время от времени отправлять к нему кого-нибудь в гости для общения.

От кофе мы отказались, чем сильно огорчили Хеду, и сразу же отправились в Кутузовку. К воротам академии подъехали без пяти минут шесть. Автомобиль Милютина уже стоял там.

Я был очень рад видеть Ивана Ивановича. Он тоже не скрывал своей радости — обнял меня. И это было не дежурное объятие с похлопыванием по спине, какое обычно практиковал Романов, а самое настоящее — крепкое, отеческое, что у меня аж суставы захрустели.

— Мне сообщили, что у тебя возникли проблемы из-за той легенды, что мы придумали для Стамбула, — сказал Милютин. — Уж прости. Мы хотели, как лучше, чтобы комар носа не подточил. Поэтому выбрали реального человека.

— Ничего страшного, — ответил я. — Это было даже забавно. Ну по крайней мере, сейчас мне это кажется таким.

Иван Иванович улыбнулся, после чего достал телефон, набрал какой-то номер и сказал в микрофон:

— Мы идём к арене.

По пути мы немного поговорили о Стамбуле, о шапке Мономаха и о моём предстоящем поединке с Хосе Вторым, и я даже не заметил, как мы подошли к зданию арены. Вошли внутрь — там никого не было. Совершенно никого. Но зато горело всё освещение, и арена была готова к тренировке либо к поединку.

— А кто со мной будет заниматься? — спросил я.

— Сейчас увидишь, — ответил Милютин. — Но поверь, лучшего тренера для подготовки к поединку с Хосе Вторым тебе не найти.

— Охотно верю. Александр Петрович сказал, что ему долго пришлось этого тренера уговаривать.

— Как же, ему, — усмехнувшись, произнёс Иван Иванович, но развивать эту тему не стал.

Или не успел, потому как открылась дверь, и в помещение вошла… Анна Алексеевна.

Глава 12

Директор Кутузовской академии была одета в строгий брючный костюм бежевого цвета — видимо, пришла на арену прямо из кабинета. На плече у неё висела большая холщовая сумка.

— Здравствуй, Роман! Рада тебя видеть, — произнесла Милютина, подходя к нам.

— Добрый вечер, Анна Алексеевна! — ответил я. — Я тоже очень рад.

— И, похоже, очень удивлён.

— Признаться, я не знал, что Вы обучаете боевой магии.

— Анна Алексеевна не занимается обучением боевой магии, — вступил в разговор Иван Иванович. — Для этого у тебя и без неё достаточно учителей.

«Но если она не занимается обучением боевой магии, то зачем я тогда сюда приехал?» — подумал я.

И видимо, этот вопрос отобразился на моём лице, потому как Милютин тут же добавил:

— Анна Алексеевна научит тебя другому. Она даст тебе знания, которые, возможно, окажутся для тебя в предстоящем бою самыми ценными, так как она владеет тем редким видом магии, который будет использовать против тебя Хосе Второй. Поэтому никто, кроме неё, не сможет тебя научить этой магии противостоять.

— А что это за магия такая? — изрядно удивившись, спросил я.

— Магия отражений, — ответил Иван Иванович.

— В академии мы такую не изучали.

— А ты окончил академию? — улыбнувшись, спросила Милютина.

— Но нам даже не говорили про неё.

— Только про неё?

— Ну не только, много про что не говорили на первом курсе. Но про пространственную магию или про магию крови я хоть что-то слышал. И про ту же анимагию. А про магию отражений узнал только сейчас.

— Она используется очень редко, — сказала Милютина. — Можно сказать, вообще не используется, потому что её нельзя ни изучить, ни использовать, не владея специальным артефактом.

— И зеркало Монтесумы — именно такой артефакт? — спросил я.

— Да, именно такой. И благодаря этому зеркалу Хосе Второй владеет магией отражений. И в бою с тобой он будет использовать именно её. По двум причинам: во-первых, это его сильная сторона, а во-вторых, он уверен, что для тебя это будет сюрприз, и ты не сможешь ничего ему противопоставить просто по той простой причине, что никогда с