гроза в августе… Это Чан Со, моя жена, – представил он гостю миниатюрную женщину, которая вошла в комнату, неся поднос с рисовым печеньем и вином в расписном фарфоровом кувшинчике.

– Моя поездка оказалась неожиданностью для меня самого, – сказал Чан, отпивая глоток вина из крохотной фарфоровой чашечки. – Я здесь по служебному делу.

В этот момент из-за бамбуковой занавески в комнату вошла девушка с подносом, полным разнообразных новогодних угощений. По случаю праздника на ней была традиционная китайская одежда – шелковые брюки и блуза с вышивкой, – но короткая стрижка и отнюдь не восточная манера держаться говорили о том, что она старается быть современной американской девушкой.

– Роза, моя дочь, – представил ее хозяин. – А это Чарли, твой двоюродный дядя, – тот самый знаменитый детектив с Гавайев, о котором я говорил. Ты только полюбуйся, – продолжил он, обернувшись к Чарли. – Вылитая американка! Еще немного – и станет такой же, как все они.

– Но, папа, – улыбнулась девушка, – я и есть американка: я здесь родилась, училась, а теперь работаю в американской фирме.

– Ты работаешь? – удивился Чан.

– Вот я и говорю: совершенно отбилась от рук! Целый день сидеть на телефонной станции квартала и говорить в трубку – разве это приличное занятие для молодой девушки?

– Но разве в этом есть что-то ужасное? – возразила девушка. Судя по всему, отец и дочь вели этот спор уже не один месяц.

Немного поговорив о проведенных вместе детских годах и о родственниках, Чан поднялся с места.

– Можно верить этим часам? – спросил он, указывая на будильник.

– Это американские часы, – ответил Ки Лим. – Они заслуживают не больше доверия, чем всё в этой стране.

– Я должен тебя покинуть, – продолжил мистер Чан, сверившись со своими часами. – Дела призывают меня. Сегодня вечером я отправляюсь в безлюдную пустыню, которая находится далеко на юге этой страны. Хочу тебя попросить: если тебе придут письма на мое имя, сохрани их до моего возвращения. И прости, что дал адрес, не спросив твоего согласия. Пока я буду в этом путешествии, связаться со мной вряд ли удастся…

– Но почему же? – перебила его племянница в чисто американской манере. – Телефон сейчас можно найти даже в пустыне! Как раз пару дней назад у меня заказывали междугородный разговор с одним ранчо, оно находится именно в пустыне, неподалеку от Эльдорадо.

– А чье это ранчо, ты не запомнила? Оно принадлежит случайно не мистеру Мэддену? – заинтересовался Чан.

– Да, так его и звали! – воскликнула Роза. – Разговор был такой необычный…

– А кто заказал этот разговор? Неужели житель китайского квартала?

– Да, из фарфорового магазина Вонг Чинга с Джексон-стрит. Его двоюродный брат служит управляющим на ранчо мистера Мэддена. Вонг Чинг просил брата немедленно приехать в Сан-Франциско. Он отыскал ему место, где жалованье гораздо выше, и…

– Послушай, – перебил ее отец. – Ты сейчас выдаешь служебные тайны, а это недостойно даже для американки.

– Ты совершенно прав, дорогой брат, – поклонился ему Чарли Чан. – Мне не стоило об этом спрашивать. Дело в том, что я остановлюсь не на самом ранчо, поэтому вряд ли смогу воспользоваться телефоном. Итак, что касается писем, я всецело рассчитываю на тебя.

– До скорой встречи, мой обремененный службой брат! – шутливо произнес Ки Лим, проводив детектива до дверей. – Удачи на твоем нелегком пути.

Чарли ответил длинной китайской фразой, содержащей пожелания всевозможных благ в новом году.

– Ну, пока! – бросил он уже по-английски, сбегая с лестницы.

Немного побродив в праздничной толпе, Чарли Чан вскоре оказался перед магазином Вонг Чинга на Джексон-стрит. Детектив постоял перед витриной, рассматривая выставленные там предметы из тонкого драгоценного фарфора, подергал за ручку двери. Но жалюзи на двери были опущены: магазин был закрыт по случаю праздника.

Чарли перешел улицу и скрылся в подъезде противоположного дома. Совсем рядом на балконе оглушительно играл китайский оркестр. Визжали флейты, басовито ухали барабаны, слышались звуки цимбал. Повсюду с грохотом взрывались всевозможные петарды и хлопушки, расцвечивая темноту ослепительно яркими огнями.

Примерно через десять минут дверь лавки приоткрылась. Оттуда осторожно выскользнул худощавый мужчина в темных очках и шляпе, надвинутой на лоб. Стараясь держаться незаметно, он дошел до убогой гостиницы под вывеской «Киларни» и скрылся за ее дверью.

Возвратившись к себе в гостиницу, Чарли Чан сложил в чемодан самое необходимое, оставив все прочее в камере хранения. Проделав все это, он спустился в холл и принялся ждать своего попутчика.

Ровно в половине одиннадцатого в дверях показался Боб Иден. Он дружески помахал китайцу, приглашая его в стоявший неподалеку черный лимузин.

– Есть ли какие-нибудь новости? – спросил китаец у мистера Идена.

– Да, причем неутешительные. Я связался с с Элом Дрэйкоттом из сыскного бюро Гэйла. По моей просьбе Эл разыскал того подозрительного типа, которого Боб видел на пристани. К сожалению, он здесь, в Сан-Франциско.

– В гостинице «Киларни», не так ли? – поинтересовался мистер Чан.

– Теперь я начинаю верить, что вы и в самом деле талантливый сыщик, – изумленно произнес ювелир.

– Что вы, это просто счастливое стечение обстоятельств, – скромно ответил китаец. – Но прошу вас, продолжайте. Я весь внимание.

– Итак, он оказался одним из самых отъявленных бандитов. Это Фил-Лихоманка, один из братьев Мэйдорфов, хорошо известных нью-йоркской полиции. Они орудовали в Нью-Йорке, но теперь перебрались сюда. Наш климат более благоприятен при его малярии…

В ответ Чарли Чан рассказал ювелиру о визите к двоюродному брату и о звонке на ранчо Мэддена, передав во всех подробностях, как он выследил этого подозрительного типа.

– Честно говоря, теперь вся эта история вызывает у меня еще больше беспокойства, – произнес ювелир, выслушав его. – И нравится она мне все меньше и меньше…

– Но зато она становится все более захватывающей! – с воодушевлением перебил его Боб.

– Лично я так не считаю, – возразил ему отец. – Если здесь появились эти криминальные братцы… И где, интересно, второй? В полиции мне рассказали, что они особо опасны, так как в дополнение к кулакам и револьверам у обоих есть голова на плечах. Мне показалось, что в полиции к Мэйдорфам относятся с некоторым уважением, а это говорит очень о многом. Я смог бы уговорить Салли повременить со сделкой, но ее сыночку не терпится заполучить деньги и тут же их спустить. Если бы речь шла не о Салли, я тут же отказался бы от участия в подобной авантюре!

– Отец, ты видишь опасность там, где ее, возможно, нет и в помине, – успокаивающе заметил Иден-младший. – Все закончится хорошо, можешь мне поверить. А если нам с мистером Чаном предстоит несколько приключений – что же, я буду только рад! Всю жизнь мечтал оказаться замешанным в какое-нибудь