* * *

Антон молчал всю дорогу до кафе. Впереди рядом с Юлей бодро семенила Кристиночка, дальше шли Тёма и Леша. Мы замыкали шествие. Я шагала рядом с Антоном, стараясь попадать в такт его широким шагам, и пыталась осмыслить все, что произошло за последние сутки. Список выходил впечатляющий. Я примерила наряд Зимней Девы. Заморозила бедного Ваню. Узнала, что Лестер и Наум поселились у меня дома. Встретилась с мамой. Получила назад свой голос. Потанцевала с девятью бездарными танцорами и одним талантливым. Познакомилась с Летней Девой. Увидела Эдгара и ничего ему не сделала. Не продвинулась с помощью Ване. Не извинилась перед Антоном.

Я кинула на него быстрый взгляд. Невозмутимый и мрачный, в черной куртке даже в июльский вечер, он шагал, опустив голову и плечи. Я понятия не имела, о чем он думал – не иначе снова злился, что мы тратим время.

Вечер был теплый и безветренный. Нагретый за день воздух гладил кожу. Я в сотый раз проверила вырез – пока он на месте, со мной останется голос – и прислушалась к обрывкам разговора Кристиночки и Юли.

– Близнецы все время спрашивали, куда делся тренер, – пожаловалась Кристиночка.

– Пришлось назначить им дополнительную тренировку на следующую неделю, – ядовито добавил Леша. Он несильно ткнул Тёму в бок, не вынимая рук из карманов брюк. – Мы с тобой уже не справляемся.

– Еще что? – спросила Юля.

– Говорят, если еще неделю не будет дождя, урожай погибнет с вероятностью шестьдесят девять процентов, – осторожно сказала Кристиночка, заглядывая ей в лицо. – Последний раз поливало десять дней назад. Просят дождь.

– Дальше.

– В тридцати километрах от Балашихи загорелся лес. Пока потушили. Обгорел пожарный, других жертв нет. Им бы дождичка. Хорошего.

Юля не ответила. В наступающих сумерках ее фигурка в красном платье едва заметно светилась мягким рассеивающим светом, ладони обволакивало мерцающее золотое сияние. Я хотела спросить Антона, видит ли он то же, что я, но мы уже, оказывается, пришли.

Внутри кафе оказалось полупустым. Стены отливали кроваво-красным, вместо люстры по углам горели настенные лампы в виде факелов. Официантка провела нас за круглый стол, окруженный скамейкой. Все сели. Я оказалась зажата между Антоном и Кристиночкой, напротив уселись Юля, Леша и Тёма.

– У нас свежайшая пицца Салями, только из печи, – защебетала официантка с таким толстым слоем макияжа, что он как будто жил отдельно от ее лица. Обращалась она почему-то большей частью к Тёме. – Еще есть свежая Маргарита, Пепперони, Гавайская…

– Меню, девушка, – подсказала Кристиночка. – У вас же есть меню?

Официантка поджала ярко накрашенные губы.

– Сейчас принесу.

Когда она ушла, Кристиночка повернулась ко мне. Череп на ее груди уставился пустыми глазницами мне прямо в лоб.

– Мы так и не познакомились. Тебя Вера зовут, верно? Бедолага, так неудачно получилось! Как себя чувствуешь?

– Хорошо.

За исключением того, что я умирала с голоду, чувствовала я себя действительно неплохо. Головокружение прошло, как только я вышла из студии. Не иначе благословенное влияние свежего воздуха.

Кристиночка пожевала пухлыми губами.

– Ты отлично двигаешься!

Леша уронил голову на сложенные руки.

– А еще более скучных тем для разговора вы не могли придумать, девочки?

Юля сделала ему знак замолчать.

– Что тебе известно о Великих Девах?

Я с надеждой взглянула на Антона, но он был чрезвычайно занят рассматриванием орнамента на противоположной стене.

– Ну… они регулируют погоду? – неуверенно спросила я.

Леша чуть не подпрыгнул на своем месте.

– Двойка тебе, Антонио! – Он хлопнул ладонью по столу у Антона перед носом. – Даже не просветил бедняжку. Смотри, заменят тебя!.. Ты же знаешь, что не обязана оставаться с ним, Вера?

Антон глянул так, что на месте Леши я бы уже уносила ноги. Или по крайней мере пересела за соседний столик.

– Ты можешь выбрать себе нового… помощника, – негромко проговорил Тёма, и последнее слово прозвучало как что-то интимное. – Если хочешь.

На секунду взгляды наши встретились, и грусть в его глазах окатила меня, как вся вода мирового океана.

Прекрати на меня так смотреть.

Хотя на самом деле лучше бы это я прекратила замирать каждый раз, когда на мне останавливался взгляд печальных серо-зеленых глаз.

– Мне не нужен новый помощник, – как можно более нейтрально отозвалась я.

У столика возникла официантка со стопкой меню в кожаных обложках, и все повернулись к ней. Я незаметно выдохнула.

– Могу предложить вам напитки? – прощебетала она.

– Предлагайте, девушка, и побольше! Нас мучает жажда, – с готовностью отозвался Леша.

На шестерых заказали два кувшина домашнего лимонада и три пиццы. Официантка записала заказы, кинула последний загадочный взгляд на Тёму и удалилась.

– Сколько тебе лет? – без предисловий спросила Юля.

– Двадцать.

Леша тихо присвистнул.

– Это очень мало… – задумчиво протянула Юля.

– Для чего?

Но она не ответила.

– Ты знаешь, почему Хельга тебя выбрала?

«Потому что ей срочно понадобился кто-то настолько же безжалостный, как она сама», – мрачно подумала я, а вслух сказала:

– Понятия не имею.

– Уверена?

– Да тут же все ясно как божий день! – встрял Леша. – Ты посмотри в ее глаза! Я в них не то что грозовые тучи, я там свою смерть вижу!

Я оторопела.

– Я весь урок только и думал, что она меня сейчас заморозит, – пожаловался он, как будто даже искренне, – или придушит. Извини, Вера, ничего личного, но взгляд у тебя реально тяжелый.

За столом повисло молчание. Юля постукивала ногтями по столу. Лицо и тело ее оставались расслабленными, но в глазах мелькнула озабоченность.

– Хельга всегда говорила, что отдаст свою силу не раньше, чем замерзнет ад.

– Может, он уже замерз? – Я в упор посмотрела на Лешу, и тот поежился.

Вернулась официантка с напитками. Не зная, что еще сказать, я прильнула к стакану с водой и, кажется, что-то пропустила, потому что когда подняла голову, Тёма с виноватым видом вкладывал девушке в руку клочок бумаги.

Юля вдруг оживилась.

– А хочешь, я покажу тебе свою силу? – предложила она, и глаза ее заблестели в приглушенном свете. – Антон, наверное, мало успел рассказать… А ты покажешь, чему уже успела научиться. Или что умела до этого. Давай?

Румянец тронул ее впалые щеки, сережки-капельки сверкнули в красноватом свете зажженных ламп. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отстраниться. Вот ради чего она это затеяла. Чтобы собственными глазами увидеть мое волшебство.

Неужели она думает, что оно достается бесплатно?

Перед нами поставили несколько исходящих паром пицц, таких горячих, что сыр еще скворчал. У меня