Шрифт:
Закладка:
Он двигался медленно, будто контролируя ее. Можно было подумать, что он не возбужден так, как она, однако Элла хорошо знала мужа. Взяв в руки его лицо, она заглянула в глаза и увидела знакомый блеск, подтверждающий, с каким трудом он сдерживается.
– Я люблю тебя, – прошептала она, касаясь его губ своими. – Люблю тебя. Люблю.
Он не сводил с нее глаз. От его взгляда становилось жарко внутри, она готова была растаять от счастья и удовольствия. Пожалуйста, пожалуйста, только…
Он резко подался вперед, и она бы вскрикнула, но губы их соприкоснулись, заглушая звуки. Каждое движение разжигало страсть. Возбуждение росло, захватывало целиком, лишало разума. Она прижалась к мужу, понимая, что почти не чувствует тела. В следующую секунду уже упала на подушки и лежала почти не дыша, покачиваясь на волнах блаженства.
Сквозь пелену она почувствовала, как сотрясалось тело Майкла. Он уткнулся лицом в ее шею, стараясь заглушить вырвавшийся крик. Наконец он поднял голову и взял ее лицо в ладони.
– Я тоже тебя люблю. – Он поцеловал ее, чуть касаясь. – Очень люблю.
Сердце ее переполняла нежность.
– Разумеется, любишь, – игриво произнесла она. – Ты мужчина с хорошим вкусом.
Улыбка стала подтверждением их возвращения в мир реальный. Майкл перевернулся и лег на спину:
– Будем спать?
Они так и сделали.
Когда Элла проснулась второй раз, то увидела между шторами тонкую полоску света. Майкл все еще обнимал ее, и она чувствовала себя абсолютно счастливой.
– Который час? – она взглянула на экран телефона и застонала. – Так поздно. Как мы могли столько проспать?
– Во всем виноват потрясающий секс. – Майкл прижал ее, но она отстранилась.
– Не верю, что Таб еще не встала. Она уже в пять часов обычно забирается к нам в постель.
– Помнишь, чем мы занимались в пять? Я бы сказал, хорошо, что она проспала.
Элла поцеловала мужа и выбралась из постели. Голова отказывалась работать, словно вместо мозга там теперь был пух.
– Проверю, как она.
– Не стоит, только разбудишь.
– Вдруг она встала рано и куда-нибудь убежала. Ее может съесть олень.
Майкл со вздохом опустил голову на подушку, понимая, что поспать больше не удастся.
– Олени – травоядные животные.
– Они могли забодать ее.
– В кино они выглядят довольно милыми и спокойными. Зачем Санте запрягать в повозку кровожадных монстров?
– Я все же пойду и посмотрю, как там Таб.
Элла натянула на ночную сорочку свитер, на цыпочках пошла к двери соседней комнаты и приоткрыла ее, чтобы бесшумно протиснуться внутрь.
Кровать была пуста.
Элла распахнула дверь.
– Таб!
Дочери нигде не было.
От страха едва не остановилось сердце.
– Майкл! Таб пропала! – Она бросилась в спальню и принялась искать обувь. – Одевайся, пойдем ее искать. – Отыскав обувь, она схватила со стула джинсы. – Как же я могла так долго проспать? Такого раньше никогда не было.
– Элла…
– Почему я не услышала, как она вышла? Надо было оставаться дома на праздники, а не приезжать сюда. Надеюсь, в доме на ночь запирают двери. – Застегнув джинсы, она скинула ночную сорочку. – Она же могла уйти куда угодно…
– Успокойся, Элла. – Майкл нехотя поднялся. – Никогда тебя такой не видел.
– Вот, теперь видишь. – Сердце билось так сильно, что удары отдавались в голове. Майкл прав, ей надо успокоиться. – Прежде всего найдем Броди Макинтайра. Потом…
– Элла, переведи дыхание. – Он потер руками лицо, просыпаясь. – Дыши глубоко и успокойся. Вернемся к нашему обычному подходу к воспитанию, где логика не дает место панике. Скорее всего, Таб внизу играет с собакой.
– Или пошла гулять с собакой к озеру, поскользнулась на берегу и утонула.
– Зачем ей это делать? Откуда такие мысли? – Он накинул халат и направился к двери. – Хорошо, пойдем искать нашу дочь. – Он мельком взглянул в окно. – Ах, ну все ясно.
– Что? – воскликнула, холодея, Элла и бросилась к окну.
Она сразу увидела Таб – крохотную фигурку на фоне заснеженных холмов. Рядом – человек значительно выше ростом, в объемном пуховом пальто.
– Кто это с ней?
– Похоже, твоя мать.
– Это не мама. Она носит только черное, а это пальто… – Она прищурилась, пытаясь определить цвет. – Оно сине-зеленое. Похоже на оттенки павлиньего пера.
– Видимо, ей захотелось перемен. Это определенно твоя мать.
– Но ведь черный – ее цвет. И все же… – Она прошла и села на край кровати. – Какое счастье, что с Таб все хорошо.
Майкл опустился рядом:
– Ты успокоилась?
– Ты же знаешь, если мама рядом, я всегда сама не своя.
– Я не знаю. Я мало видел тебя с мамой, но не понимаю, почему рядом с ней надо становиться другой?
– С каждым человеком мы ведем себя по-разному, Майкл. Ты не видел мои перчатки?
– Я одинаковый со всеми. – Он пожал плечом и протянул ей перчатки. – Существует лишь одна версия меня, и, по всеобщему признанию, классная.
Элла закончила одеваться и посмотрела на мужа.
– Но ведь на работе ты не такой, как дома?
– Нет. Но я всегда умный, невероятно сексуальный парень с отличным чувством юмора, который обожает свою жену.
Элла улыбнулась и бросила в него носок:
– Скромность – не одна из твоих черт, это точно. А к такой, какая я рядом с мамой, тебе просто нужно привыкнуть. Ты со мной или я иду одна?
Майкл обнял ее и прижал к груди:
– Все будет хорошо, любимая. Тебе просто нужно найти способ вновь стать собой. А теперь расслабься, с Таб все в порядке.
– Или вовсе не в порядке. – Тревога в груди вновь стала нарастать, но уже по другому поводу. – Как она может поступать так легкомысленно?
– Ей ведь еще нет пяти лет, милая.
– Я о маме. Она могла хотя бы оставить записку. Таб совсем ее не знает, почему же мама так просто с ней ушла?
– Возможно, как раз потому, что хочет узнать. По-моему, это очевидно. Помнишь, они ведь сидели рядом во время перелета, твоя мама была настоящим ангелом. Справиться с Таб было непросто, а Гейл читала ей и складывала головоломки.
– Хочешь, чтобы мне стало совсем плохо?
– Нет же, Элла. – Взгляд Майкла стал усталым. – Я пытаюсь объяснить, почему твоя мама ушла с Таб. Она тоже хочет наладить отношения, и я считаю, надо дать им обеим возможность это сделать.
– Мать понятия не имеет, на что способна Таб. Она невероятно любопытный ребенок, сует нос в каждую щелочку, если ей кажется, что там можно найти что-то интересное или с чем-то поиграть.
– Нет ничего плохого в том, что она любопытна и обожает игры.
– Да, но моя мать считает, что игры и развлечения – это плохо. Для нее главное – самосовершенствование.
Майкл подошел к окну.
– Ты уверена? Я бы сказал, что сейчас они как раз играют и развлекаются – лепят снеговика.
– Быть не может. Мама понятия не имеет, как лепят снеговика и… о боже… – Она встала у окна рядом с мужем и открыла рот от удивления. Даже с такого расстояния было видно, как Гейл зачерпнула горсть снега и положила сверху на шар, который скатала Таб. – Глазам не верю.
– Чему не веришь, Элла? В чем причина истерики и криков? Даже наверху слышно. Ты видела Санту, летящего в оленьей повозке над горами? – Саманта стояла у лестницы, и голос ее был хорошо слышен в комнате. – Где Таб? – Она подошла к ним и выглянула в окно. – О боже.
– Да. – Элла старалась не показать, что ее обидели слова сестры об истерике.
– Должно быть, я устала больше, чем казалось. У меня галлюцинации. – Саманта потерла глаза. – Мне на мгновение показалось, что я вижу нашу маму лепящей снеговика.
– Она и лепит. И еще смеется.
– И на ней… синее пальто?
– Я бы сказала, что сине-зеленое. Яркое, как перо павлина. – Элла пожала плечами. – Пытаюсь убедить Майкла, что на нее это совсем не похоже.
– Что ж, хороший знак, я полагаю. – Саманта стояла неподвижно, не в силах отвести глаз от того, что происходило за окном.
– Знак чего?
– Что она может измениться. Она никогда не надевала ничего, кроме черного. Никогда. Но посмотрите, в чем она сейчас.
– Пальто, несомненно, понравилось нашей дочери, похоже на цвет русалочьего хвоста. – Майкл усмехнулся. – Весьма предусмотрительно с ее стороны. Я вижу, Таб в порядке и совершенно счастлива, поэтому иду в душ смыть следы трагедии. – Майкл скрылся в ванной, оставив сестер вдвоем.
Весьма предусмотрительно.
Элла
