Шрифт:
Закладка:
— Клянусь, это было всего один раз! — приподнимает руки Ракель. — При дедушке и тете я заставляла себя проглотить хоть что-то. Но когда я оставалась одна, то даже не прикасалась к еде и питью, хотя холодильник всегда был полон чего-то вкусного.
— Теперь все ясно, — резко выдыхает Терренс. — Понятно, почему ты была похожа на скелет, обтянутый кожей, и страдала от панических атак.
— Пожил бы ты в моей шкуре в то время, то понял бы, как мне тяжело. Кто страдал больше всех? Ракель! Кому досталось больше всех шишек, и кто стал жертвой столь ужасных обстоятельств? Ракель! Да если бы не желание поквитаться с Саймоном, я бы предпочла повеситься. У меня не было желания жить!
— Я прекрасно знаю, что ты тогда чувствовала. Но мне не нравится то, что ты решила морить себя голодом и задыхалась, когда тобой были одержимы панические атаки.
— Ха, вряд ли тебя это волновало в то время! Ведь в то время Рингер держал тебя за дурака и заставлял думать, будто я предала тебя и жалела, что начала встречаться с тобой якобы под давлением семьи.
— Я поверил в них, потому что ты сама давала для этого повод, когда относилась ко мне как к пустому месту и забыла, что у тебя был парень.
— Сомневаюсь, что ты вспоминал о своей девушке, когда ты начал тусоваться с другой прошмандовкой! — проявляет агрессию Ракель, уставив на Терренса свой хмурый взгляд. — Той крашеной белобрысой шваброй, которую я с удовольствием бы придушила прямо в туалете!
— А-р-р, черт возьми… — Терренс закатывает глаза и с раздраженным рыком проводит руками по лицу. — Я же сто раз говорил тебе о том, что с той девушкой у меня ничего, кроме дружбы, не было. И притворялся влюбленным в нее ради музыкальной карьеры.
— Это всего лишь оправдание! Ты просто хотел вновь почувствовать себя нужным и доказать мне, что сможешь охмурить любую девчонку, которая возгласит тебя Богом и будет едва ли не кланяться тебе в ноги. Правда не каждая согласится терпеть такого невыносимого осла, как ты.
— Да, это одна из причин, почему я начал тусоваться с Рэйчел. Однако ты прекрасно знаешь, что я никогда не любил ее.
— Ага, конечно! — хмыкает Ракель, скрестив руки на груди. — Видела я, как ты не любил! Без стеснения целовался и обнимался с ней прямо у всех на глазах! Сначала облизал ее с головы до ног, а потом решил поиграть в героя после того, как эта выдра вернулась к тебе в рваном платье и царапиной под глазом, и пошел разбираться со мной. Поверил, что я якобы избила ее до полусмерти, хотя эта дура нагло соврала, чтобы настроить тебя против меня.
— А ты думала, я это просто так оставлю? — возмущается Терренс. — Рэйчел ни в чем не была виновата перед тобой! А ты повела себя, как истеричка, и едва не избила ее!
— Да я бы с радостью получше избила эту мерзкую корову, которая так нагло вешалась тебе на шею и мечтала заставить тебя жениться на ней. Или она была довольно ролью любовницы? Радовалась, когда ты припирался к ней домой и там спал с ней?
— Ох, Ракель, опять ты начинаешь… — устало стонет Терренс, проводя руками по лицу. — Ну ведь обсуждали уже все это… Какого черта тебя опять понесло не в ту сторону?
— И после того, как эта курица облапала и облизала тебя с головы до ног, ты поперся ко мне и едва не затащил меня в один из туалетов. Лапал и целовал меня против воли… Не давал мне уйти!
— Ты и сама не была против! Сколько бы ты ни изворачивалась, посылала, кусалась, била и лгала, все мои действия приводили тебя в восторг. И ты сама это подтвердила!
— Да, а в тот момент мне надо хорошенько врезать тебе по яйцам и надавать пощечин, — грубо говорит Ракель. — Думал, что мог припереться ко мне и принудить к сексу, ибо та проститутка не смогла выполнить целый список твоих завышенных требований!
— Ты хочешь, чтобы мы с тобой разругались? Давай! Давай опять разругаемся и припомним все былые обиды. Я вспомню, как наплевательски ты относилась ко мне после нашего первого секса и загрузила себя работой, чтобы не видеть меня. А ты будешь попрекать меня за измену и винить в том, что я не дарил тебе подарков и начихал на тебя по твоей же вине.
— Я никогда это не забывала! Я всегда помнила, как омерзительно ты со мной поступил, когда мне была нужна помощь.
— Ну знаешь, я тоже помню все твои грешки. Могу напомнить тебе, что ты совсем не святая.
— О, так давай! — закатывает глаза Ракель. — Чего ты ждешь? Давай, расскажи, скольких девок ты успел перебрать, когда мы были на грани расставания! Сколько из них соответствовала твоим высоким требованиям. А какие так и не смогли «пройти кастинг»? А, МакКлайф? Расскажи! Давай!
— Ты чего сейчас добиваешься? ЧЕГО! Какого черта ты хочешь вывести меня из себя? Прекрасно знаешь, что у меня нервы ни к черту из-за проклятого сукиного сына Эдварда и жадной мстительной крысы дяди Майкла! Но при этом все равно пытаешься добить меня и свести с ума!
— Да пошел ты, козел!
— Так стоп, ребята, стоп! — вмешивается Наталия. — Успокойтесь! Вы чего вдруг вздумали ругаться? Начали с голодовки Ракель и ее панических атак, о которых я ничего не знаю, а закончили изменой Терренса с подружкой Питера и Даниэля!
— Да не знаю я, чего ее опять заклинило! — хмуро бросает Терренс, скрестив руки на груди. — Твоя подруга просто обожает искать повод для ссоры! Стоит только заикнуться о чем-нибудь, как она психует и вспоминает все мои прошлые грехи.
— И правда, Ракель… — Наталия переводит взгляд на Ракель. — Почему ты вдруг решила вспомнить об этом?
— Надо же было напомнить, по какой причине я и голодала и страдала от панических атак, — низким голосом сухо бросает Ракель, держа руки скрещенными на груди.
— Неужели это правда?
— Да, Наталия… — Ракель немного склоняет голову, рассматривая свои руки. — У меня действительно было несколько панических атак, когда я ушла из дома Терренса. Тем не менее мне удавалось подавлять их словесным самовнушением. Никто не знал, что у меня было что-то подобное, даже тетя Алисия с дедушкой Фредериком.
— Надо же… А что с твоей голодовкой? Неужели у тебя и правда были проблемы с питанием?
— Не
