Шрифт:
Закладка:
– Сволочь! – прокомментировала Кемса. – Где его дети? Где его внуки? В Москве… разве от оружия – добро бывает? А от Докуевых – тем более.
Следом выступал главный идеолог революции – поэт свободной Чечни.
– Чеченцы, наконец мы свободны! Партократы изгнаны, их дела выжигаются с корнем! Теперь мы можем спокойно молиться, служить Богу!
– А кто тебе раньше мешал? – усмехнулась Кемса.
– Чеченцы! Пожинайте первые плоды свободы! Отныне вы не будете платить за свет, за газ, за воду.
– Значит воды, газа, света не будет, – сообразила Кемса.
– А если будут, то немыслимой ценой, – как экономист рассуждал Арзо. – Только в мышеловке сыр бесплатный.
– Свободные чеченцы! С вас больше никто не будет взимать налоги.
– И пенсий не будет, – продолжила Кемса.
– Чеченцы! Мы освободили вас от гнета прокоммунистической милиции, мы создадим свою, преданную нам службу безопасности. У нас не будет паспортов, не будет прописки, мы свободные граждане Аллаха! Аллаху акбар!
Следом были новости. От них тоже веяло преобразованиями, ликованием победителей, свободных людей. Вдруг в конце сообщили, что из грозненской тюрьмы прошлой ночью совершен групповой побег: двадцать семь рецидивистов исчезли.
От этой новости Самбиевы чуть разом не поперхнулись: аппетит пропал, настроение испортилось; все знали отчаянность и дерзость Лорсы, и если кто бежал, то он первый.
Снохи с детьми ушли спать во вторую комнату, Арзо и Кемса еще о чем-то болтали, когда у их ворот остановилась машина, послышались мужские голоса.
– Стой! – остановила Кемса Арзо, – времена смутные, женщина должна нынче первой выходить.
Это был Лорса. Как будто вчера расстались, скупо обнялись.
– Помоги, – попросил шепотом Лорса брата.
– Что это? Оружие? Зачем столько?
Вдвоем спешно спрятали пулемет, гранатомет и несколько автоматов на чердаке сарая. За ужином Лорса, как изголодавшийся хищник, пожирал все, что подавали, и ел не как раньше – медленно, тщательно пережевывая, а буквально глотал кусками. На вопросы отвечал урывками, междометиями; рот был занят. Лорса иссох, стал меньше, старее, а по землисто-серому, изможденному лицу было видно, что он действительно в тюрьме сидел, а не, как Арзо, отбывал срок. До чая Лорса не смог дотронуться, наевшись, повалился набок и тут же заснул, свернувшись в калачик, издавая невнятные, болезненные стоны.
Проснулся Лорса поздно. Быстро, жадно позавтракал, попросил у старшего брата его одежду.
– Ты куда это засобирался? – озадачилась мать.
– У меня дела в городе, – прятал Лорса пистолет в пояснице.
– Какие дела? – вступил и Арзо.
– Я назначен замкомандира спецназа… командир ждет.
– Если твоя фамилия Самбиев, то твой командир – я. А командира спецназа Амаева я знаю: двенадцать лет по заданиям шлялся, родителей не видел, людей убивал. Ты, за власть Докуева Домбы и его сынков сражаться собрался, за них кровь пролить хочешь? Чтоб они спокойно на нашем наделе замок построили?
– Арзо, я обещал…
– Молчи! Хватит! У нас дети, семьи. Твои дети, мать, жена – голодные, одеть, обуть не имеют, а ты…
– Вот я и хочу что-либо сделать.
– С автоматом семью не кормят. Иль ты в охрану Докуева вновь пойдешь?
– Замолчи! – вскочил Лорса.
– Ты молчи! Посмотри, на кого ты похож! В спецназ собрался! Ты до сих пор в спецназе, и что ты имеешь? Туберкулез? До утра стонешь и кашляешь… Короче, или ты делаешь, что я говорю, как старший, или…
– Что ты мне указываешь? – вскипел Лорса.
– Замолчи, Лорса, – вскричала испуганно мать.
– Пошли все к черту, я не ребенок! – отмахнулся Лорса, тронулся к выходу, хлопнул дверью.
Мать, жена Лорсы, а вслед и его дети громко заплакали, запричитали, все знали его крутой нрав.
– Пусть идет на все четыре стороны! – в гневе закричал Арзо.
В это момент вслед Лорсе бросилась Полла, у самых ворот нагнала:
– Хаз КIант *, дорогой, не ломай барт *, вас всего двое, он старший. Послушайся его. Пожалей нас, сохрани семью, подумай о детях.
– Полла, – бережно обнял ее деверь. – Ты самая достойная девушка, и я счастлив, что вы теперь вместе… пошли, я все понял.
В доме Лорса сел на нары, стал разуваться.
– Арзо, – слабо улыбнулся он, – отныне, ты мой командир.
– Он твой старший брат, – поправила мать.
– А я личный врач, – рядом села Полла. – Давай-ка я тебя послушаю, осмотрю.
– Только что я буду делать с оружием? – озадачился Лорса.
– Раз у других есть, и нам иметь надо, – решил Арзо, – пока пошли подальше припрячем, а то дети ненароком что натворят… да и мало ли что, лучше с ним дело не иметь. Умом действовать будем.
Когда братья вышли, Кемса бросилась к снохе:
– Полла, милая, дорогая, какая ты умница, что бы мы без тебя сделали?
Сбоку в плечо уткнулась жена Лорсы, дрожа, всхлипывала.
Мальчики, не зная, что от тети взрослые хотят, тоже дергали ее за платье. Сама Полла счастливо улыбалась: она влилась в семью, стала неотъемлемой частью Самбиевых.
* * *
Два дня семья Самбиевых, даже маленькие мальчики, занимались уборкой родового надела, на третий перевезли туда свой нехитрый скарб. В последнюю очередь, поздно ночью, братья перенесли оружие. Это не осталось незамеченным, и по Ники-Хита поползли разные толки: кто-то наличие оружия одобрял, кто-то нет, однако все поняли – братья Самбиевы вернулись, и не с пустыми руками, и несмотря на то, что Докуевы при всех режимах у власти, ныне им с Самбиевыми тягаться будет непросто, ибо Самбиевы, как кулак, вместе, а Докуевы меж собой врозь…
На третий день, в связи с освобождением из неволи и возвращением родового надела, в доме Самбиевых провели традиционный мовлид.
Три комнаты старого дома поделили по-братски: в крайних – братья с женами, в средней – Кемса с внучатами. В первую ночь в доме мужа Полла не спала, плакать не смела, но, как ребенок сопела и не думая о другом, умоляла Бога, чтобы хоть теперь забеременеть…
Порешав насущные домашние дела, Арзо засобирался в город. Лорсе ездить в Грозный пока запрещено, к тому же младший брат туда теперь и не рвется, чуточку вкусил он сладость домашней жизни, как и раньше, по утрам
