Хаджар услышал легкое качание одежд.

До Лорда было не больше сотни шагов. Расстояние столь незначительное для адепта, познавшего Истинное Королевство Меча, что о нем даже упоминать не приходилось.

Но это только в том случае, когда адепт мог видеть свою цель.

Хаджар её лишь слышал.

Он выпрямился и вытянул перед собой ладонь. Меча из ветра должно было хватить для удара по цели, столь же беззащитной, как и младенец.

Нужно было лишь сосредоточиться на звуках. Сосредоточиться на чувствах.

Ветер шумел.

Звенело эхо чужих техник.

Внизу, у подножья, Аркемейя сражалась с Кудангом.

Но все это было не то. Не то, что нужно.

Хаджар постепенно, как швея у гобелена, отсекал ненужные нити. Сперва смолкли звуки подступающей к вратам грозы, призванной медитацией Небес и Земли.

Затем затих грохот техник стрелков и магов. И лишь под конец исчез стальной танец охотницы сражающейся с демоном.

Все, что теперь слышал Хаджар было лишь:

— Тук… тук… тук…

Мерно и спокойно билось сердце Шахуг’Нагутана. И именно в него Хаджар нацелил свой удар. Он вложил в него волю и мистерии. Те, что еще могло контролировать его тело.

Призрачный разрез сорвался с острия клинка ветра и, пролетев над камнем врат, поразил грудь Лорда. Тот вздрогнул и закашлялся, сплевывая кровью.

Глубокая рана протянулась по его солнечному сплетению. Он обнажила реберную клетку и темная, багровая кровь потекла на камни врат.

— Хорошая… попытка… человек, — одежды лорда затрепыхались сильнее. Он поднимался на ноги.

С неба послышались первые отзвуки зарождающейся грозы — испытание не было прервано.

— Тук… тук… тук… — все так же мерно билось его сердце.

— Но ты промахнулся, — Шахуг’Нагутан провел ладонью по ране и та затянулась. Хаджар этого не видел, но представил себе столь живо и отчетливо, будто ему это показали собственные глаза.

— Прощай, мечник. Мне понравилась наша с тобой беседа.

Лорд щелкнул пальцами и что-то невидимое ударило в грудь Хаджару. Смяв его ребра, будто те были мокрой глиной, удар выбили из него дух и кровь фонтаном вырвалась из сухого, старческого рта.

Хаджар же, выронив трость, полетел спиной вниз. Он бы мог сказать во тьму — но тьма итак его не покидала.

Он падал, понимая, что вот так вот глупо, из-за собственной самоуверенности, он встретит свой конец. Ведь он мог бы воспользоваться помощью нейросети, а теперь…

Видимо Черный Генерал был прав — они действительно не так уж сильно отличались.

* * *

Аркемейя, отбив очередной сокрушительный удар меча Куданга, почувствовала неладное. Прикрывшись песчаными крыльями, она развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть Хаджара, падающего на острые камни у подножия врат.

— Хаджар! — закричала она и бросилась на перехват. Её не заботило, что тело старика было изломано. Что следом за ним лентами опускались кровавые струи.

Они должна была успеть поймать.

Только это волновало её в данный момент.

Это и ничто другое.

Должна успеть…

* * *

Говорят, что в конце, перед смертью, вся жизнь проносится перед глазами. Мир застывает. Замирает, перед тем, как явить тебе последний взор на события минувших дней. От момента, как ты впервые увидел лицо своей матери, до того, как понял, что следующий вздох станет для тебя последним.

Хаджар этого не видел.

Его окутывала тьма.

И, что странно, все мысли были лишь о той девочке, танцующей с лентами в волосах. То, как беззаботно она кружилась посреди толпы играющих музыкантов.

Она плясала самозабвенно и смеялась ярко и открыто. И её не беспокоило, что где-то там, над просторами, реял ритм военных барабанов, мерно отбивающих судейский марш над тем, кому суждено жить, а кому умирать.

Она плясала. И глаза её были закрыты.

Что слышала та девушка? Плач матери, по не вернувшемуся с боя сыну, или же испуганный смех молодой невесты, которую жених поднял на руки и бросился с ней в холодное озеро.

Что представляла она себе в тот момент?

Хаджар не знал. В конечном счете его никто не жда…

“Теплые руки, смочив подушечку в блюдце с отваром, бережно и заботливо смывали с него пот и грязь. Девушка с черными, как воронье крыло, волосами и зелеными, как мокрые изумруды, глазами, пела песню.

Она пела о том, как древнее существо отдало свою жизнь, чтобы вдохнуть её в безымянный мир.

Хаджар любил эту песню.

Её пела ему мать.

Он пел её в борделе.

Эту песню услышал Южный Ветер и отыскал своего принца.

Эту песню услышал Хаджар и отыскал…

— Я буду ждать тебя, Генерал, — прошептала девушка. — среди всех битв и сражений, чтобы ты сыграл мне свою лучшую песню.”

Хаджар увидел перед собой просторы долины Седента. И то, как по ночам, где-то среди них, он порой видел силуэт девушки с черными волосами и зелеными глазами, которая его ждала.

Чтобы он ей сыграл.

Ей больше ничего было не надо. Лишь услышать одну песню.

Что узнал за восемьдесят лет странствий Хаджар Дархан, Безумный Генерал. За что он сражался? Ради чего он прошел пусть, который не осилили бы иные Бессмертные?

Что он увидел в поисках своего стиля?

В чем должен был заключаться его стиль?

Это все слишком сложные вопросы.

Все, чего хотел сейчас Хаджар, это чтобы та, кто его ждала, смогла услышать его песню. Самую лучшую песню. Жаль только, что у него не было с собой Ронг’Жа, чтобы…

Отзвук сабли, ударившей о меч, донесся до слуха Хаджара. Кто-то, не знавший битв, не прошедший через горнило крови и смерти, назвал бы его жутким, но Хаджар… он услышал в нем мелодию. Две мелодии, если быть точным.

Они принадлежали тем, кто сражался. Песни их собственных жизней.

Да, у Хаджара не было с собой ронг’жа, но Синий Клинок… тот всегда был рядом. Его самый верный друг и самый надежный враг.

Он может сыграть на нем.

Сыграть свою песню.

Песню, Музыки Меча Ветра.

Глава 1173

— Нет! — выкрикнула Аркемейя, когда её пальцы сомкнулись в нескольких сантиметров от одежд