Я поднялся на холм Хикияма и посмотрел вниз. Я увидел, что Хиросима исчезла… Это зрелище меня потрясло… Я не могу объяснить словами, что́ я почувствовал тогда и чувствую до сих пор. Разумеется, после этого я видел много ужасных сцен, но это впечатление, когда я посмотрел вниз и увидел, что от Хиросимы ничего не осталось, было настолько шокирующим, что я просто не могу выразить, что я ощутил… Хиросимы не существовало – вот что я в основном увидел, Хиросимы попросту не существовало[2963].

Без привычных ориентиров многим было трудно передвигаться по улицам, заваленным обломками. По мнению Йоко Оты, была уничтожена сама история города:

Я дошла до моста и увидела, что Хиросимский замок совершенно сровняли с землей, и в моем сердце как будто поднялась большая волна… Город Хиросима был полностью расположен на равнине, и этот белый замок придавал ему объем; благодаря ему город сохранял классический дух. У Хиросимы была своя история. И когда я подумала об этом, мое сердце сжала скорбь: я перешагивала через трупы истории[2964].

Из 76 000 зданий Хиросимы 70 000 были повреждены или разрушены, из них 48 000 разрушены полностью. «Не будет преувеличением сказать, – отмечается в японском исследовании, – что весь город был мгновенно разрушен»[2965]. Только материальный ущерб был равен годовому доходу более чем 1,1 миллиона человек. «Многие важные учреждения Хиросимы – префектура, мэрия, пожарные депо, полицейские участки, железнодорожные вокзалы, почтовые отделения, телеграфные и телефонные станции, радиостанция и школы – были полностью разрушены или сожжены. Трамвайные линии, дороги, линии электропередачи, газопроводы, водопровод и канализация были выведены из строя. Были разрушены 18 больниц скорой помощи и 32 клиники первой помощи»[2966]. Девять десятых всех медицинских работников города были убиты или искалечены.

Немногие из выживших беспокоились о зданиях; им было важнее разобраться со своими собственными ранами, а также найти и кремировать своих мертвецов, что считается в Японии особенно важной обязанностью. Один мужчина вспоминает, как он увидел окровавленную женщину в разорванных штанах момпей, которые носили во время войны, и обнаженную выше пояса; к ее спине был привязан ребенок, а в руке она несла солдатскую каску:

[Она] искала место, где можно было кремировать мертвого ребенка. Обгоревшее лицо ребенка у нее на спине кишело червями. Я думаю, она собиралась положить его кости в подобранную где-то каску. Я боялся, что ей долго придется искать что-нибудь горючее, чтобы кремировать своего ребенка[2967].

Молодая женщина, руководившая одной из групп противопожарной расчистки, – у нее сильно обгорело одно плечо – вспоминает массовую кремацию:

Мы собрали мертвые тела, сложили большую гору из трупов, полили их горючим и подожгли. И люди, бывшие без сознания, стали приходить в себя внутри этой горящей кучи мертвецов и выскакивали оттуда[2968].

Еще один посетитель Хатии:

Пару дней спустя было сложено столько тел, что никто уже не знал, кто есть кто, и они так сильно разлагались, что запах стоял невыносимый. В эти дни, куда бы ты ни шел, вокруг лежало столько мертвых, что невозможно было пройти, не натолкнувшись на них – распухшие, обесцвеченные тела, из носов и ртов которых сочилась пена[2969].

Первоклассница:

Утром 9-го числа солдаты, занимавшиеся расчисткой, извлекли из развалин очень сильно изменившееся папино тело. Пост гражданской обороны [на котором он работал] был в Ясуде около Киёбаси, перед высокой трубой, которую снесли в прошлом году. Он, наверное, погиб у ее подножия; от его головы уже остался только белый череп… Мы с мамой и моей младшей сестрой, не раздумывая, вцепились в это мертвое тело и завыли. Потом мама отправилась с ним к крематорию в Мацукаве и увидела там целую гору трупов[2970].

Хатия переместил свою больничную койку на второй этаж, в комнату с выбитыми окнами, простерилизованную огнем; оттуда он мог видеть развалины и слышать их запах:

К вечеру легкий южный ветер, дувший через город, донес до нас запах, похожий на запах подгоревших сардин… В стороне Нигицу был особенно сильный огонь, в котором мертвых сжигали сотнями… Эти светящиеся руины и пылающие погребальные костры навели меня на мысль о Помпеях: возможно, именно так и выглядели последние дни этого города. Но я думаю, что в Помпеях не было столько мертвецов, сколько в Хиросиме[2971].

В течение некоторого времени казалось, что те, кто не умер, идут на поправку. Но потом, объясняет Лифтон, их состояние стало ухудшаться:

Выжившие начали замечать у себя и у других болезнь странного вида. Ее симптомами были тошнота, рвота и потеря аппетита, понос с большим количеством крови в стуле, жар и слабость, фиолетовые пятна на разных участках тела, возникавшие от кровоизлияний в кожу… воспаления и язвы во рту, в горле и на деснах… кровотечения изо рта, десен, прямой кишки и мочевыводящих путей… выпадение волос на голове и других частях тела… чрезвычайно низкий уровень белых кровяных телец при анализе крови… и во многих случаях постепенное усиление этих симптомов вплоть до смерти[2972].

Лишь постепенно немногие выжившие и перегруженные работой японские врачи поняли, что имеют дело с лучевой болезнью. «Синдром атомной бомбы, – объясняется в авторитетном японском исследовании, – является первым и единственным [в истории медицины] примером одномоментного облучения всего тела смертельно большими дозами радиации»[2973]. До этого были отдельные случаи непреднамеренного облучения людей чрезмерными дозами рентгеновских лучей, лабораторных животных облучали и приносили в жертву ради исследований, но никогда раньше большая группа населения не подвергалась столь сильному воздействию смертоносного ионизирующего излучения.

Радиация принесла новые страдания, сообщает в своем дневнике Хатия:

После пика мы думали, что лечение ожогов и травм позволит пострадавшим поправиться. Но теперь было ясно, что это не так. У людей, которые, казалось, уже выздоравливали, появлялись новые симптомы, которые приводили к их смерти. Умерло столько пациентов, причины смерти которых мы не понимали, что все мы были в отчаянии.

За первые несколько дней умерли сотни пациентов; затем уровень смертности снизился. Теперь он снова рос… С течением времени оказалось, что самые устойчивые симптомы пациентов, которые не идут на поправку, – это анорексия [т. е. потеря аппетита] и диарея[2974].

Прямое гамма-излучение от бомбы повредило все ткани организма тех, на кого оно воздействовало[2975]. Для проявления