Шрифт:
Закладка:
— Тимур любит дочек? Как младшую зовут?
— Бибка, Бибигуль. Любит дочек. Очень. С ними ласковый… Или старается не замечать, если в дурном настроении. Но они-то все видят.
— А вы? Любите его?
— Я? Очень люблю…
И Алия замолчала. Думала о чем-то своем, хмурилась, будто подвергая свои чувства проверке. На такой вопрос легко отвечать по привычке, а стоит задуматься и вот, кажется, что уже светлое не такое и светлое, а давно уже в пятнах. А темное еще больше запачкалось. Конфликты все отравляют, слова, бывает, бьют без ножа, оставляя на сердце резаные раны, которые не залечить, о которых всегда будешь помнить. Даже если захочешь забыть, все равно не сможешь, пока не отпустишь обиду. А обида жила. Я видела, в Алие было ее очень много. Она ее переполняла, накопилась за все это время. Неужели ей не с кем было все обсудить?
— Или нет уже…
Алия засомневалась в своем первом ответе, как я и предчувствовала. Нет смысла лгать случайным попутчикам, им можно все рассказать. Для этого достаточно лишь обдумать все, копнуть свои чувства, быть искренней. Даже себе иной раз признаться сложнее, чем случайному знакомому, с которым расстанешься скоро.
— Не знаю. Не понимаю. Он ведет себя так… Будто я во всем виновата.
— Разве это правильно?
— Нет. Думаете, я не понимаю? Это неправильно. С каждым месяцем все хуже и хуже. Я все больше боюсь, что в один из дней он меня ударит.
— А синяк на руке? Не от этого? — спросила я, забывшись в своем интересе.
— Синяк? А вы откуда знаете про синяк? — тут же насторожилась Алия.
О! Импровизировать пришлось на ходу.
— Синяк еще в прошлый раз заметила, чисто случайно. Еще подумала, что неудачно ушиблись. Вы Бракса гладили, там рукав немного задрался. А сейчас слушаю ваш рассказ, и в голове тяжкие мысли.
Я очень-очень надеялась, что Алия не уделит этой лжи более ни минуты, удовлетворится моим объяснением и не захочет проверять, как же так у нее задрался рукав. Язык бы себе откусить за такое, аж спина сразу взмокла от волнения, что такой неосторожностью чуть-чуть все не испортила. Ну не должна же Алия подумать, что о синяке мне газовщик рассказал? В ее реальности мы с Максом не знакомы, друг друга не знаем.
— Понятно.
Алия спокойно кивнула, показав, что мои страхи беспочвенны. Задрала сама рукав, показав синие пятна чуть выше запястья, похожие на следы чужих пальцев.
— Это Тимур схватил меня за руку и держал, когда я пыталась уйти. Тогда я на него очень обиделась. Вот и остался синяк. Он очень сильный и жесткий мужчина. Восточный. С характером.
— Но как дальше жить с ним? В страхе и постоянных ссорах?
— Я думаю, что он исправится. Он был таким романтичным, когда за мной ухаживал.
Алия попыталась защитить мужа, что, впрочем, понятно. Она как будто жалела, что нажаловалась мне на Тимура, и теперь хотела хоть как-то его обелить. Не такой уж он и плохой, просто бывает не в духе. Но говорила о прошлом, о будущем. Никак не о настоящем. Таким я видела ее новый посыл.
«Не позволяй ей встать на защиту мужа, иначе мы ничего не добьемся. Расскажи, что можно жить иначе без абьюза в семье».
Буров был рядом, все слушал. Подслушивал. Но его присутствие вселяло уверенность и надежду обойтись без ошибок.
— За полтора года все стало только хуже, — возразила я. — И неизвестно, что впереди. Вы уверены, Алия, что Тимур сам исправится?
— А что я могу сделать?
— Ну…
Я решила рассказать историю из своей жизни, проявить инициативу еще раз. К счастью, тема отношений всегда была мне интересна, поэтому труда не составило предложить наиболее верный ответ:
— У меня друзья сильно ссорились. Подруга как-то предложила мужу сходить к психологу на несколько парных сеансов. Он согласился. Через две недели в семью вернулись мир и гармония. Они во всем разобрались. У меня вот мужа нет, поэтому и личного опыта тоже.
— Не ладится с мужчинами?
— Скорее, не могу найти того, кто будет способен меня терпеть. Меня и Бракса, конечно же. Я очень не люблю, когда меня ограничивают и заставляют что-либо делать против моей воли. Уж лучше одной.
— Поэтому вы и одна. Терпеть совсем не умеете.
— Но я не страдаю от одиночества. Есть свобода действий и выбора. У меня есть Бракс, жизнь совсем не скучная. То одно, то другое. Особенно в последнее время. — Вот тут я была искренней как никогда. — А вы молодая, красивая. Можете сделать карьеру.
— С незаконченным высшим, — с сарказмом произнесла Алия. — Ушла в академ на четвертом курсе, когда забеременела.
— На кого учились?
— Преподавателем хотела стать. У меня вполне сносный английский. Могу учить детей, люблю учить.
— Можно сейчас закончить.
— У меня двое, скоро родится третий. Куда мне учиться? Где я найду время для учебы, экзаменов? А потом и для работы…
— На заочном можно попробовать, — произнесла я, вдруг почувствовав волну легкой досады от Шурзиной. Алия не хотела говорить об этом, флюгер развернулся от меня в противоположную сторону, пришлось быстро менять настроение. — Но, конечно, каждый поступает сам, как считает нужным. Вот я бухгалтер, а цифры считать не люблю. Теперь работаю секретаршей.
— И не на работе сейчас?
— Можно сказать, у меня маленький отпуск. Руководитель сам разрешил.
Я лавировала на грани обмана, стараясь обходить острые углы и препятствия. Врать тоже нельзя, потом не выкрутишься, закопаешься. Да и вообще лгать не любила и надеялась, что Алия не станет задавать мне лишних неудобных вопросов, а мне не придется на них отвечать. Например, где я живу, почему гуляю в этом районе. Одной лжи уже достаточно, про этот чертов синяк.
«Она должна признать, что находится в сложной ситуации. Себе признаться. Что так дальше нельзя. Нам нужна Честность. Без честности ничего не получится», — отчетливо проговорил Буров в ухо.
Алия сидела молча, теребя в руках влажный носовой платок, и думала о чем-то своем.
— А вообще я считаю, что люди должны разговаривать. Особенно близкие люди. Только через диалог можно решить какую-то проблему и договориться. Станет ясно, как поступать дальше, прояснятся мотивы партнера. А
