Шрифт:
Закладка:
Рабочие закончили расчищать территорию, Элеонора уже успела провести первоначальную топографическую съемку, но мы почти ничего больше не смогли сделать. Склон превратился в трясину.
Нужно ждать.
Но мы не падаем духом. Потому что до того, как разразился этот проклятый потоп, Уитакер, используя дрон и программное обеспечение для сканирования и рендеринга совместно с экосонаром Каусареса, показал нам на своем ноутбуке нечто похожее на стены и колонны храма, как мы и предполагали все это время. Теперь мы уверены, что были правы. Мы нашли его, дочка! Моему счастью нет предела! Я знал, что выбрал лучшую команду для этой работы.
Пока идет дождь, мы коротаем время, играя в покер и попивая узо[47], крепкий ликер со вкусом аниса, который один из рабочих привез нам из города. Андрес Коста выиграл у меня сто евро. Чертов шулер. На Диком Западе он уже лежал бы под парой футов грязи с изрешеченной пулями грудью».
Натали пропустила несколько страниц, заполненных цифрами, данными и координатами, где схематично изображались исследования участка, и остановилась, найдя еще одну запись с датой в дневнике отца.
«24 мая 2017 г.
Если бы это был личный дневник, я уверен, что он был бы очень скучным. Но дело не только в этом. Я считаю его чем-то вроде мемуаров о нашей работе, и это искупает мою вину и небрежность. Дождь прекратился три дня назад. Мы принялись за раскопки с новой силой. И богиня Фортуна благословила нас, либо этот чертов здоровяк-американец не иначе как внебрачный брат Санта-Клауса. Анойянакис не сомневается: первые руины, найденные пару месяцев назад Заклору Каралисом, фивским пастухом, были фрагментами нижней части стены небольшого культового сооружения, посвященного какому-то классическому божеству, пока не ясно какому.
Мы работаем по двенадцать-четырнадцать часов в день и падаем без сил на кровати в палатках, в лагере, который разбили рядом с руинами.
Не хочу завышать ожидания команды, но рискну сказать, что это один из самых важных объектов, найденных в Фивах и окрестностях.
Текис, один из работников фермы, оказался отличным поваром. Благодаря его сувлаки из баранины мы ложимся спать с полным желудком и каждое утро встаем с новыми силами.
Если продолжим в том же духе, скоро у нас будет столько материала, что самым престижным международным археологическим журналам не хватит страниц для публикации наших статей.
Хорошая была идея – взяться за эту работу.
Лучшее, что со мной было за долгое время».
Это была последняя оптимистичная запись в дневнике, ставшем исповедником отца, известного археолога, который в не зависящей от него ситуации решил излить свою душу на этих старых потрепанных страницах. Натали почувствовала ком в горле.
«27 мая 2017 г.
Опять идет дождь. Какая неудача. Здешние говорят, что это очень редкое явление. Даже старейшины не помнят такого количества осадков в мае.
Мы были вынуждены остановить работу. Настроение упало.
Надеюсь, скоро все закончится.
У меня такое чувство, что кто-то где-то не хочет, чтобы мы вытащили на свет секреты этого проклятого храма.
Забудь об этом, дочка, твой отец, кажется, становится слабоумным стариком».
«2 июня 2017 г.
Случилось несчастье. Еще одно. Вчера дождь прекратился, но поверхностные слои земли не выдержали. Недалеко от нашей базы произошел оползень. Вода сместила камни и размягчила глинистую почву, корни кустов не смогли ее удержать. На склоне провалился грунт, и автомобиль одного из наших рабочих, который возвращался домой, перевернулся… Проехал вниз по склону около пятидесяти метров и перевернулся. Двоих рабочих, находившихся в машине, пришлось срочно доставить в афинскую больницу с серьезными травмами, третьего пассажира постигла худшая участь, он погиб, разбившись о большой камень.
Люди нервничают.
Я слышал, как Карьон, один из бригадиров, разговаривал со своими людьми, и, кажется, сказал, что место раскопок проклято.
Мой греческий очень плох, но я не люблю, когда суеверный, невежественный человек беспокоит моих людей. Если он будет продолжать в том же духе, боюсь, мне придется серьезно поговорить с ним и принять соответствующие меры.
Мы возобновили работы по очистке территории.
Если удача не повернется к нам лицом, понадобится еще куча времени, чтобы закончить».
«5 июня 2017 г.
Сегодня есть хорошие новости. Мы открыли бутылку Gosset Celebris Brut, которое, как ты хорошо знаешь, я обычно оставляю для особых случаев.
Андрес вместе с рабочими и тремя молодыми практикантами-добровольцами из университета Салоников, которые помогают нам, обнаружил скульптуру мраморного сфинкса. Он находится в лучшем состоянии, которое я когда-либо видел.
Профессор Анойянакис очень воодушевлен. Он так обрадовался, что сказал нам, что эти находки могут быть даже более важными, чем дворец Кадма, основателя Фив.
Каусарес говорит, что пока не может с уверенностью получить приблизительную датировку. Он не хочет забегать вперед, но Уитакер уже потирает руки, а доктор Роскапова разделяет энтузиазм Анойянакиса.
Может быть, это просто невезение, в конце концов».
После этой записи череда событий, описываемых в дневнике, понеслась с скоростью горного потока, срывающегося со скал и исчезающего в мутном водоеме.
«12 июня 2017 года.
Жара просто удушающая. Любое движение утомляет, а потеря минералов из-за постоянного потоотделения ослабляет нас. Будто египетские казни, посланные Моисеем, обрушились на нас. Ночью над нами роятся мириады комаров. Они повсюду. Мешают спать, разносят болезни.
Раскопки не продвигаются. Я разговаривал с Андресом. Внезапная липотимия[48] у рабочих стала обычным явлением. Доктор Роскапова перенесла сильный тепловой удар, в результате которого она оказалась прикована к постели на несколько дней. Пока она еще не восстановилась. И неудивительно. Когда здесь поднимается ветер, он обжигает горло и затрудняет дыхание. Несколько раз я подумывал о том, чтобы сдаться. То, что скрывается на этом плато в Беотии, не хочет быть обнаруженным. Теперь я в этом уверен и боюсь, что если мы продолжим копать, то можем оказаться в смертельной опасности. Боже мой, написав эти строки, я понимаю, что слишком увлекся суевериями наших рабочих. Но я начинаю думать, что они могут быть правы».
Натали, читая этот нервный почерк, не могла узнать в нем своего отца, человека, который в детстве читал ей стихи Гомера, наслаждался историями, наполненными невзгодами и приключениями. Человек, который провел два года в Долине царей под палящим солнцем, окруженный группами фанатиков, которые видели в нем вора, узурпатора, пришедшего на их землю, чтобы украсть вечные секреты. Эти обвинения для него, свободного от каких-либо политических и религиозных предрассудков, имели мало значения, если они не мешали продолжать исследования периода фараонов. Нет, она не
