– Вы Александр Коста? – вопрос женщины прозвучал так удивленно, что она забыла скрыть свой едва уловимый французский акцент. – Ле профессер Коста?

Алекс с некоторой надменностью наклонил голову. Она была красивой, да, но, конечно, не очень наблюдательной. Как он мог быть профессором чего-либо, выглядя так, словно только что очнулся от вечного сна?

– Боюсь, произошла ошибка, – уточнил мальчик, чувствуя себя хозяином положения. – Я Александр Коста, Алекс Коста. Вы, должно быть, спрашиваете о моем отце, с которым у меня не только физическое сходство, но и одно имя. – Алекс удивился, что в этот час у него еще оставалось немного циничного юмора, чтобы выдать его в такой поганый день.

– Ах, ясно, – протянула девушка, бессознательно и женственно поправляя свою кожаную куртку. Порыв ветра, всколыхнувший листья деревьев на улице, взлохматил ее волосы. Двумя пальцами она поправила непослушную прядь. «Она и правда очень привлекательная», – снова подумал Алекс. – На мгновение я подумала… Я могла бы поговорить с ним? Я дочь хорошего друга вашего брата, доктора Франсуа Пети, и…

– Мой отец умер шесть месяцев назад, – мрачно сказал Алекс.

Молодая женщина внезапно побледнела, ее взгляд опустился вниз. Она бормотала непонятные слова, которые уносил ветер, становившийся все более влажным и холодным.

– Прошу прощения?

– Merde, c’était mon dernier espoir[29], - пробормотала женщина, подняв лицо, на котором прекрасные глаза вдруг наполнились отчаянием.

Алекс забеспокоился. Она не выглядела как сумасшедшая, хотя он уже начал сомневаться в ее здравомыслии. Медленно, незаметно для нее, он сделал шаг назад. В худшем случае у него было бы достаточно времени, чтобы закрыть входную дверь и оказаться в безопасности внутри дома. Мало ли психопатов расхаживает по улицам, не стоит рисковать.

В карамельных глазах незнакомки мелькнул напряженный проблеск.

– Вы, случайно, не получали посылку на имя вашего отца? Нет, c’est impossible[30]. Он умер раньше, чем его брат… – смешанные чувства, казалось, боролись в молодой женщине.

То, что девушка, должно быть, сошла с ума, отошло на второй план, когда Алекс услышал вопрос, от которого у него забурчало в животе, и на некоторое время он оцепенел. Поняв, что девушка заканчивает разговор и направляется к забору небольшого сада дома, его тревожные мысли пронеслись в пространстве между ними, не успев просочиться сквозь него.

– Почему вы говорите, что все потеряно?

Шепчущий танец банановых деревьев становился громче, а облака, казалось, занимали все больше места на небе, затемняя горизонт. Этот проклятый ветер уже несколько дней не давал ни минуты передышки.

Девушка повернулась, прикусив нижнюю губу от осознания сложившейся неловкой ситуации. Она пожала плечами и бросила на него вопросительный взгляд.

– Mon père[31]… Мой отец был другом вашего дяди, – сказала она, отмеряя каждый слог, как будто боялась, что может сказать что-то важное, о чем не хотела бы говорить своему собеседнику. – У них была общая работа и, боюсь, секреты. Один из этих секретов чрезвычайно опасен. Я хотела предупредить твоего отца. Твой дядя рисковал жизнью, чтобы сохранить его. Но тебе не стоит беспокоиться. Если он не связался с вами, ты в безопасности, а я в беде. Mais, ce n’est pas votre problème[32], - внезапно она поняла, что уже говорит лишнее. – Mon Dieu[33], что, черт возьми, я делаю? Разговариваю с подростком. Мне нужно идти. Время дорого. А у меня его так мало…

Слова молодой женщины ранили гордость Алекса. Да, конечно, он был подростком, он не мог этого скрыть, но он не был глупым. Все события, которые происходили в его жизни в последние несколько дней, не имели для него никакого смысла, и внезапное появление загадочной незнакомки стало лучом света, способным разорвать тьму его неведения. Он не собирался отпускать ее так просто.

– А если посылка была?

Молодая женщина сделала паузу, повернувшись к нему с широко раскрытыми глазами. Она протянула руку и схватила его за предплечье. На ее лице появилась гримаса беспокойства. Может, она все же была ненормальной психопаткой?

– Qu’est-ce que tu veux dire[34]? Это правда? Правда ли то, что мой отец написал в своем дневнике?

Алекс, испугавшись реакции молодой женщины, резко дернулся, о чем тут же пожалел. Девушка казалась отчаявшейся, и он не мог понять почему. Она говорила о какой-то чепухе: о дневниках, о своем отце, о таинственных секретах, хотя для Алекса все это было лишь дурным сном, который он не мог контролировать.

– Нет, нет. Я просто… спросил, – поспешил сказать он. Ясно лишь то, что он не собирался объяснять первой же сумасшедшей, постучавшей в дверь, что дядя прислал ему старинное ожерелье, которое он, возможно, украл из музея, где работал, возможно, вместе с… отцом девушки.

Разочарование затянуло ее взгляд саваном.

– Очень сомневаюсь, что вы ее получите, раз до сих пор не получили. Тем не менее. – Она неохотно достала из своей элегантной сумки Vuitton карточку и быстро написала на обороте. – Я остановлюсь в этом отеле в центре города на пару дней. Пожалуйста, я знаю, что ты не можешь понять, насколько серьезна ситуация, mais[35] если тебе есть что сказать, каким бы незначительным это ни казалось, не стесняйся звонить мне в любое время дня и ночи. От этого зависит не только наша жизнь, но и жизни многих других людей.

– Вы знали моего дядю? – с любопытством спросил Алекс.

– Не лично, но благодаря тому, что mon père[36] объяснил мне, я получила представление о том, каким он был. Un homme de bien[37], судя по всему. Его смерть в Лондоне пару недель назад стала шоком. – Девушка прищурила глаза.

Алекс оставался спокоен, несмотря на комок, который только что образовался в его горле.

– Да, мы не могли в это поверить. Сначала мой отец, а потом он.

У мальчика было ощущение, что он с легкостью преодолел препятствие.

– Пожар был ужасным. Хотя это только официальная версия.

– Что вы имеете в виду? – Он даже не подозревал, что дядя сгорел, он вообще не знал, как именно он умер. На самом деле до сего момента он не был даже уверен в его смерти. И не мог допустить, чтобы эта молодая женщина поняла это.

– Tu ferais mieux de rien ne savoir[38], - Алекс посмотрел на нее с тупым выражением лица. – Pardon[39]. Лучше, если ты ничего не узнаешь. Иногда незнание может быть нашей лучшей страховкой.

Пара прохожих перед домом закуталась в теплые одежды, пока буря разразилась вспышками молний.

Его сердце учащенно