Олег молча поднялся со своего места и направился к доске, к стоящим в паре преподавателю и таджику-переводчику. Это нужно было прекратить!

Сообразив, что его раскусили, Нариманов пулей выскочил из класса.

По лицу преподавателя было заметно, что его смутные догадки подтвердились полностью. Он давно думал, что в ходе занятий что-то не так.

Наш переводчик попросил у преподавателя разрешения обратиться к группе. Повернувшись к аудитории, он увидел глаза иностранцев – они выражали крайнее удивление и даже испуг.

– Я ихва! – заговорил Олег по-арабски. – Ибтидаан мин эль ёум санахки билль-араби, уа санубашир мин дирасат аль-мавадд аттадрибийя мин ауваль бидая![43]

В полной тишине поднялся старший учебной группы и сказал на египетском диалекте арабского языка дрожащим от волнения голосом:

– Мутшаккирина я устаз! Ихна саыдин листимаа саутак[44].

И добавил в приказном порядке, обернувшись к группе:

– Ифтаху ад-дафатир![45]

Глава 3

Туркменские будни

Все учебные группы египетской и сирийской бригад успешно завершили теоретический курс, сдали экзамен, и теперь им предстояла отработка практических навыков на реальной боевой технике.

На небольшом свободном пятачке территории учебного центра была развернута вся радиолокационная техника бригады: СУРНы, станции П-12 и П-15 и т. д. В огневом дивизионе, где находился наш друг, шла отработка действий по разгрузке ракет ПВО с транспортно-заряжающей машины (ТЗМ) и их погрузке на пусковую установку. Нужно было выйти на определенное нормативное время, но при этом не повредить технику – соединительные шланги ракет класса «земля – воздух», для чего у арабского экипажа нарабатывалась определенная сноровка.

Работа велась краном-погрузчиком ТЗМ-ки и была весьма рутинным и монотонным делом. Она многократно повторялась каждым членом арабского экипажа с целью доведения действий до автоматизма.

Наш переводчик и командир огневого дивизиона российской бригады под солнцепеком часами наблюдали за этой работой, стоя у боевых машин.

Жара была изнуряющей. Порой, не выдерживая ее, арабы падали в обморок прямо на занятиях. К концу рабочего дня от излучений радиолокационных станций трещала голова.

После недели такой работы никаких сил у нашего друга уже не оставалось. И тогда пришла догадка поставить защитный экран между техникой огневого дивизиона и работающей радиолокацией. Роль экрана сыграла простая панцирная сетка армейской кровати. Голова перестала болеть.

На территории учебного центра скопилось слишком много личного состава и техники. И командование части разрешило огневому дивизиону отработку нормативных упражнений в пустыне, ведь он перемещался на своей технике самостоятельно.

Всякий раз дивизион с техникой и спецконтингентом, перевозимыми на крытой тентом машине «УРАЛ», совершал небольшой марш, углубляясь в Каракумы на 3–5 км от учебного центра. Здесь и проходили тренировки.

В то время, когда иностранцы «мучили» технику, Олег и командир огневого дивизиона, капитан Жора Крючков, наблюдали за подшефными, переминаясь с ноги на ногу. Дело в том, что весь грунт полупустыни изобиловал многочисленными дырками, из которых в любой момент могла показаться нежданная «гостья». Была слабая надежда на сапоги, но кто его знает?

Самой опасной в этих краях была гюрза – змея толщиной с руку и тонким хвостом, коварная и непредсказуемая.

Однажды боец батальона обеспечения Маруф Латыпов, узбек по национальности, поймал гюрзу и намотал ее на руку. И та, к удивлению всех окружающих, тщетно пытавшихся уговорить бойца отпустить змею, поначалу вполне благосклонно отнеслась к дураку. А укусила его лишь тогда, когда он попытался привязать ее за хвост к уазику. Чтобы спасти жизнь бойца, ему ампутировали руку.

Были и другие чудаки, которые, всеми силами пытаясь уволиться из армии, глотали мух, искусственно вызывая у себя дизентерию или иную серьезную инфекцию. Кого-то успевали спасти, а кого-то – нет…

Недалеко от города тянулась ветка оросительного канала им. Ленина, уходившего в барханы за горизонт. Канал представлял собой бетонный желоб, на две трети заполненный водой. Глубина в нем была не менее двух метров. Там водилась рыба. Иные особи, особенно карпы, достигали значительных размеров.

Учитывая, что приходилось жить впроголодь, всех очень интересовала рыбалка. Но канал по всей своей длине зарос тростником и всякой другой растительностью – наверное, вода из него все-таки просачивалась.

Входить в эти заросли было крайне опасно. Они кишели всякой ползучей тварью. Как подступиться? Тогда было принято решение выжечь армейскими паяльными лампами растительность у желоба, чтобы освободить площадку для ловли. Так и сделали.

Работа оказалась не из легких. Но в конце концов расчистка площадки состоялась. Когда, приставив к желобу лесенку, наш друг и его приятели заглянули в канал, то не поверили своим глазам: в нем плавали огромные рыбины.

Их били сверху автоматным шомполом, орудуя, как острогой.

В пригородах действовали несколько совхозов по разведению верблюдов.

Выполняя тренировочные упражнения в пустыне со своими подшефными, наш знакомый частенько наблюдал за перемещением групп двугорбых азиатских верблюдов. Некоторые из них достигали огромных размеров. Их обычно пасли парами: один взрослый пастух и какой-нибудь мальчик, в сопровождении двух-трех азиатских овчарок.

И вот однажды произошел случай, который остался в памяти навсегда. В один из дней, когда иностранцы занимались «разгрузочно-погрузочной работой», к ТЗМ-ке приблизился здоровый верблюд самец, задрал ногу и стал мочиться прямо на дорогостоящую технику.

Жора Крючков, наблюдавший за действиями нахального животного, в панике, не находя выхода из создавшейся ситуации, пытаясь остановить порчу дорогостоящей техники, подскочил к переводчику.

– Ну, скажи же ему!.. – взмолился капитан, обращаясь к Олегу как к последней инстанции. Жора свято верил в то, что все, что связано с востоком в большом и малом, должно решаться непременно через переводчика.

– ?!

Через несколько лет, когда Олег приехал погостить к своим родителям в Киев, там он встретился с Крючковым, который служил преподавателем в академии ПВО. Они долго смеялись, вспоминая «за рюмкой чая» тот давний случай в Туркмении.

Седьмого ноября, в праздник Революции, Олег и друзья-переводчики Игорь Ростовцев, Сергей Колесов, Володя Коваленко и Саша Ладанов посетили местный ресторан «Дружба» («Садака» на арабском). Хотелось праздника, а еще чего-нибудь мясного. Ресторан находился в двух шагах от местного переговорного пункта, где Пэркинс (Ладанов) и Батл (Ростовцев), кроме того, заказали переговоры с Москвой.

Это был самый центр города Мары. В сотне метров отсюда располагалось и здание отцов города – местного горкома партии, украшенного по случаю праздника гирляндами разноцветных лампочек. Несколько дней назад здесь побывали представители командования учебного центра для встречи с первым секретарем горкома. Эта встреча планировалась давно, но секретарь все время откладывал ее, ссылаясь на крайнюю занятость.

Поводом для встречи послужило то, что иностранные граждане и прикомандированные к учебному центру военнослужащие сталкивались