Вот и сейчас Олег, Чика, Саша Бобров и Маха обедали за одним столом в офицерской столовой.

Чика был занят обычным своим делом: урывками наворачивая суп, с невинным видом то и дело подбрасывал пластмассовую муху в тарелку Махи. Юра то смеялся, то бледнел, все время повторяя:

– Не надо, Чика, кончай!

Друзья также попеременно заступались за Юру, но Чика был неисправим.

Однако Господь все видит! Дохлебав свой суп, Чика вдруг оторопел, лицо у него вытянулось: на дне его тарелки лежал человеческий коренной зуб, настоящий! Народ аж присвистнул, а Маха едва успел добежать до туалета. В перерывах между рвотными конвульсиями он ругался, обзывая всех дураками, и обещал никогда больше не ходить в столовую с друзьями.

Вернувшись из спецкомандировок в институт, все слушаки получили свободу. Москвичи жили по своим квартирам, а иногородние холостяки, включая нашего знакомого, переселились в гостиницу за пределами института, которую переводчики окрестили «Хилтоном». Это была обычная общага с клопами и тараканами. Но вход и выход в город был свободным.

В каждой комнате проживало по два-три человека, была газовая плита и туалет с умывальником. Вот, как говорится, и все удобства!

Сюда можно было попасть только вечером, после обязательной послеобеденной самоподготовки, сидеть на которой страшно не хотелось. За окном была свобода, гуляли девушки. Хотелось в пивбар.

Да и вообще, делать домашнее задание в группе из десяти непосед и шалунов представлялось делом мало перспективным. Но начальник курса подполковник Степанов был неумолим, и утром, по прибытии учащихся на занятия, он сам лично отбирал у всех пропуска, возвращая их только вечером. Хочешь – не хочешь, а в город не убежишь! Приходилось оставаться на сампо (так кратко окрестили ненавистную самоподготовку).

Однажды к нашему знакомому «на огонек» забрел скучающий Серёжа Колесов (Клещ) с бутылкой портвейна. В классе стоял гул голосов. Маха самозабвенно исполнял модный в те годы хит группы «Роллинг Стоунз» «Ай кен гет ноу сэтисфэкшен»[48], помогая себе тем, что в отсутствие музыкального сопровождения выстукивал ритм по столу. Бесс по обыкновению спал, подложив под голову пилотку. А остальные, сбившись в группки, увлеченно трепались.

Когда Олег, сидя спиной к входной двери, наполнял портвейном стакан своего друга, у того испуганно округлились глаза. Старший группы сержант Бобров вскочил и громко подал команду:

– Встать, смирно!

На пороге, в сопровождении дежурного офицера, стоял генерал Баско. А Колесов оторопело продолжал держать в руке наполненный портвейном стакан.

– Сто зе ты, Колес?! – по-свойски обратился к нему генерал. – Налил, так пей!

Обалдевший от неожиданности Колесов выпил.

– Ну, вот! А теперь, пойдем со мной! – нежно сказал генерал Баско.

Серёжу посадили на губу (гауптвахту) на всю катушку. Генерал влепил ему десять суток ареста. Правда, на этом «раздача» закончилась. Остальные не пострадали. А могли бы…

Из десятки Серёга отсидел только трое суток – генерал Баско был человеком добрым, отходчивым и любил своих пацанов.

На третьем курсе стали играть первые свадьбы. Из знакомой нам группы тогда первыми женились Саша Бобров, Серёжа Рябик и Юра Синицын. К сожалению, все эти ранние браки оказались несчастными.

Глава 6

У Абеля

Стремительно мчался январь 1973 года. Новый год наступил как-то незаметно – в экзаменационной суете. Сессия пошла еще в декабре, будто поезд, постепенно набирая обороты. А сейчас наши друзья на каком-то автомате сдавали зачет за зачетом и экзамен за экзаменом, ничего не ощущая, кроме напряжения и бесконечного недосыпа. Впрочем, в какой-то момент все почти закончилось. Оставалось только лишь сдать зачеты по второму языку.

Перед зачетом Тошнота стала чаще появляться в языковой группе. Засуетились Бесс и старослужащий Терещенко. Но для тех ребят, кто ранее имел неплохую языковую подготовку, окончив спецшколы с углубленным изучением иностранного языка или суворовские училища, где к инязу относились серьезно, предстоящий первый зачет казался элементарным делом.

Народ расслабился и припал к экранам телевизоров: на ТВ впервые прошел знаменитый шпионский фильм «Мертвый сезон» с прибалтийским актером Банионисом в главной роли. Тогда все с восхищением узнали о советском разведчике полковнике Абеле. Ощущение долга, чувства любви к Родине, высокий профессионализм – те качества, которыми, несомненно, обладал советский разведчик на экране, – вызывали восхищение и гордость. Фильм всем понравился. И заставлял задуматься… Все это как-то уж очень совпадало с характеристикой ряда отдельных личностей из числа преподавателей ВИИЯ.

Напрямую, например, относилось к полковникам Шваневу – бывшему резиденту Советской разведки в Турции, и Копалкину – бывшему капралу армии США во Вьетнаме, и к другим преподавателям института.

Ребятам казалось, что они, глядя на экран, по сути, заглянули в сокровенное – жизнь этих и многих других неизвестных героев страны. Очень хотелось походить на них. Была некая аура дальних дорог и острых ощущений.

В то время у всех слушателей института большой популярностью пользовался пивной бар в районе Таганки на Абельмановской заставе. Понятное дело, что после недавнего фильма это заведение уже не связывалось ни с чем и ни с кем иным, кроме как с легендарным разведчиком Абелем.

В один из дней подготовки к зачету с оценкой по английскому языку групп тен в полном составе маялась на сампо. Подполковник Степанов отобрал у всех пропуска на выход в город и заставил сидеть в классе. Даже слоняться по коридору восьмиэтажного учебного корпуса запрещалось. Ходили проверяющие.

За окном жила беспроглядная снежная зима. На заборе сидели угрюмые галки. Хмурый день не заладился. После обеда очень тянуло в сон.

И вдруг дверь распахнулась, в класс вошла Тошнота. Предполагалось, что подготовка накануне зачетов и экзаменов должна проходить под руководством преподавателя.

Идея сбежать возникла сразу, но не у всех.

– Татьяна Алексеевна! – серьезно и степенно обратился к учителю Сергей Рябик, большой ловелас и затейник. – А вы никогда не бывали в Доме-музее советского разведчика полковника Абеля? Между прочим, находится не так уж далеко от института!

Татьяна, девушка интеллигентная, театралка, удивленно захлопала глазами:

– А разве есть такой музей? – робко, со стыдом в голосе, спросила она.

В классе повисло молчание. Многие догадались, куда клонит Ряба.

– Ну, конечно, есть! Мы туда часто ходим, – бодро поведал он. – Вам было бы интересно его посетить? – спросил он Татьяну.

– Конечно, интересно, – нерешительно отозвалась она. – А когда бы вы хотели туда пойти?

– А давайте прямо сейчас туда сходим? – подключился Бесс, всегда готовый улизнуть из института. – Только вы зайдите к Степанову и возьмите наши пропуска!

– А что я ему