Мои заверения, что шансы победить Свету в поединке у неё уже далеко не нулевые, Каховскую не успокаивали. На домашних тренировках Зоя требовала от меня всё новых «хитрых приёмчиков». Но я отказывался демонстрировать новинки — вынуждал девочку вновь и вновь отрабатывать одни и те же упражнения (подготовленные специально для «работы» со Светой). Много времени уделял стратегии предстоящего боя: втолковывал Зое, как именно ей работать в схватке с Зотовой (как удержать соперницу на дальней дистанции и вынудить совершать ошибки). Тренировки с Зоей Каховской великолепно переключали моё внимание с мыслей об убийце школьниц, пытавшемся «подставить» Виктора Солнцева, на более прозаическую и понятную мне тему: подготовку к соревнованиям по самбо.

* * *

Первого декабря Виктор Егорович вручил мне очередную главу повести-сказки о приключениях юного советского волшебника. Я в тот же день прочёл её поклонникам папиного таланта (от сюжета рассказа Джоан Роулинг в сказке «Игорь Гончаров в школе магии и волшебства» мало что осталось — разве что совы и волшебные палочки). Больше других восторгался новой главой Вовчик. Он тут же попытался повторить подвиг героев повести: вызвать из Мира теней призрачного водного дракона (Света Зотова сегодня к Павлику не приехала, поэтому рыжий мальчишка не сдерживал фантазию и эмоции). Но только забрызгал мыльной водой пол и намочил свою одежду.

Вечером я положил новую главу к предыдущим страницам рукописи — прикинул нынешнюю толщину повести.

И пробормотал:

— Уже скоро.

Глава 12

Бросок получился эффектным (на полках серванта звякнула посуда). Зоя повалилась на пол — ударила рукой по одеялу (хлопок вышел громким, звонким). Я устоял на ногах. Отметил, что Каховская приземлилась на бок, а не на спину (не позволила мне завершить бой). Но уже понял: девочка вновь не успеет. Едва она сфокусировала взгляд на моём лице, как я резко склонился к ней, схватил Зою за кимоно. Демонстративно подёргал за ворот куртки — девчонка попыталась, высвободиться, но, ожидаемо, не сумела. Каховская обижено засопела, тихо (и совсем не по-детски) выругалась. На её глазах выступили злые слёзы. Зоя ударила меня кулаком в грудь.

— Не успела, — сказал я. — Что я тебе говорил? Хватай запястье! Не позволяй вцепиться тебе в куртку! Твой соперник не новичок — высвободиться из её рук у тебя не выйдет. Твой единственный шанс — воспользоваться её триумфом. Пока она радуется успешно проведённому приёму, у тебя будет не больше двух секунд — рассчитывай на одну. Хватаешь её запястье, привстаёшь — двигаешься ей навстречу. Не забываешь про ноги. Делаешь всё, как мы учили. Но главное — не позволяй вцепиться тебе в куртку!..

— Да помню я, помню! — выдохнула Каховская. — Но я за эти две секунды сама не могу понять, что случилось. Ну а потом ты меня хватаешь. Я не успеваю! Ты слишком быстрый!

— Зотова будет ещё быстрее! — сказал я.

Избавил девчонку от захвата — уселся на пол.

— Фигушки она быстрее! — заявила Зоя. — Я с ней вчера боролась — я помню. Светка быстрая, но не настолько.

Девочка поправила кимоно, приподнялась на локтях.

— Давай ещё попробуем, — сказала она.

Я покачал головой.

— Сперва покажешь узел плеча.

— После броска! — потребовала Зоя.

— После броска ты снова растеряешься, — сказал я. — Пару раз повторим приём сразу в партере.

Тут же добавил:

— Потом снова попробуем после падения.

— В партере у меня нормально получается, — проворчала Зоя.

— Получается, — сказал я. — Но повторить не помешает. Броски будут потом.

Дождался, пока Каховская уляжется на спину.

— В руке угол — девяносто градусов, — говорил я. — И прижимай плечо локтем, чтобы не гулял сустав. Фиксацию делаешь максимально жёстко. Не нужно жалеть противника. Помни, что это он только что бросил тебя на пол и заработал баллы. Пожалеешь его — проиграешь!

— Да помню я, помню! — пробормотала Зоя.

— Про ноги не забывай, — повторил я. — Разводишь их, притягиваешь противника к себе…

Руки Каховской метнулись ко мне — и уже в следующее мгновение я повалился на девчонку, почувствовал, как спеленали мои ноги, ощутил тёплое девичье дыхание… и резкую боль в суставе.

— Вытягивай его, — простонал я. — Не позволяй ему вывернуться… Отпускай!

Боль отступила — я повалился на бок. Увидел довольную Зоину улыбку.

И услышал голос Юрия Фёдоровича Каховского (Зоин отец вернулся домой почти четверть часа назад, но нам до сих пор не мешал).

— Вот теперь я вижу, что вы заняты делом, — сказал «дядя Юра». — Так ему доча. Не жалей этого наглеца. Пусть привыкает жить у тебя под каблуком.

Я потёр плечо.

Предложил:

— Дядя Юра, я ведь могу этому приёму и Елизавету Павловну научить.

— Я тебе научу! — сказал Каховский.

Пригрозил мне кулаком.

— Елизавета Павловна, кстати, вот-вот явится, — сказал Юрий Фёдорович. — Хочу с тобой, зятёк, переговорить до её прихода.

— Папа! — возмутилась Зоя. — Ты нам мешаешь! У нас в понедельник соревнования! А я по-прежнему не успеваю!

Каховская грозно сдвинула брови, отработанным до автоматизма движением спрятала под курткой кимоно тонкие выпирающие ключицы.

Юрий Фёдорович махнул рукой.

— Успеешь, доча, — сказал он. — Не волнуйся по этому поводу. Ты у нас в маму пошла. Это значит: всегда и везде успеешь. Да я и не отвлеку твоего кавалера надолго. Задам ему всего пару вопросов. А после можете валяться на полу хоть до программы «Время».

* * *

Сидеть на кухонном стуле в кимоно оказалось не слишком комфортно. Да и пояс врезался в живот, будто предупреждал о том, что не следовало глотать пищу до завершения тренировки. Хотя остатки бутерброда с колбасой и сыром выглядели аппетитно. Я проигнорировал урчание желудка. Каховский сдвинул на край стола блюдце с остатками своего «перекуса» и наполовину пустую чашку с чаем. Туда же смёл рукой хлебные крошки. Юрий Фёдорович разложил на кухонном столе (будто игральные карты) восемь чёрно-белых фотографий с изображениями не лучшего качества — явно любительские снимки. Постучал по столешнице сигаретной пачкой (просыпал на скатерть крупинки табака).

— Взгляни на эти снимки, зятёк, — сказал Каховский. — Видишь на них что-нибудь знакомое?

Я склонился над столом (стул подо мной недовольно пискнул). Переводил взгляд с одного изображение на другое — разглядывал неумело запечатлённые на фотографиях интерьеры советских квартир. Смотрел на кровати, на диваны, на громоздкие шкафы на тонких ножках, на плафоны светильников и люстры. Все эти предметы выглядели во многом схожими, точно разработаны одной группой дизайнеров. И ассоциировались в моём воображении с элементами интерьера «обычных» советских квартир. Вот только… они будто бы сфотографированы в разные десятилетия: диваны явно были из интерьеров квартир начала восьмидесятых годов — кровати же выглядели пришельцами из шестидесятых.

Некоторые вещи на снимках я действительно узнал: уже видел их копии совсем недавно. Но видел именно копии — не те самые вещи, что послужили моделями для фотографий Каховского. Очень похожий диван-книжка запомнился мне с (прошлого) детства — сейчас он стоял в квартире Солнцевых (пару дней назад Вовчик испачкал его шоколадом: выронил на него изо рта конфету). Похожая люстра красовалась в Надиной гостиной (вот только все плафоны на Надиной люстре были целыми — на ней не красовалась, как на фото, «голая» лампочка). Письменный стол тоже напоминал тот, что стоял в комнате Павлика (вот только ручки на ящиках выглядели иначе). Подобные фотообои мне тоже встречались…

— Пап, а это что за квартиры? — спросила застывшая позади меня Зоя.

— Здесь четыре комнаты, — пояснил Юрий Фёдорович. — По два снимка каждой. Мы сделали их в квартирах тех школьниц — Терентьевой и Удаловой.

В ответ на мой удивлённый взгляд Каховский вскинул руки.

— Не спрашивайте, как нам это удалось, — сказал он. — Пусть это останется… тайной следствия. Мы сфотографировали комнаты девиц и спальни их родителей. Узнаёшь их, зятёк?

Я покачал головой.

— Нина Терентьева… уснула не здесь. Вот эта кровать похожа размерами. Но рисунок на обоях радом с ней совсем другой. Да и этого ковра там не было. И вот это окно я бы точно заметил.

— Уверен? — сказал Каховский.

— Уверен, — ответил я. — А вот такие берёзы были в спальне Оксаны Локтевой. Но только рядом с ними стоял диван, а не эта допотопная кровать.

Юрий Фёдорович развернул фотографию, в которую я ткнул пальцем.

— Д-да, — сказал он. — Что-то похожее припоминаю. Но конкретно эти обои — из спальни Нины Терентьевой. Похоже, две подружки спали на опушке одного и того же леса.

— Я тоже хочу такую картинку в свою спальню! — заявила Зоя. — На стену —