Шрифт:
Закладка:
Медведя придавило к огромной сосне. До того как обломки каркаса начали отваливаться, Ром усиленно давил гада, словно пытаясь размазать по сосне.
Косолапый, давимый машиной, грозно и дико рычал, беспомощно мотая головой.
— Ха-ха! — скалился Хриплый окидывая взглядом зверя, подбегая ко мне. — Выкусил?!
С его помощью я поднялся и выдохнул. Но зря.
Как только Ром отъехал, чтобы совершить добивающий удар, обозленное животное быстро выскользнуло из-под натиска грузовика.
Витя было развернулся для атаки, но медведь оказался проворней.
Водительская дверь со скрипом вмялась от мощного удара зверя. Дальше тварь на секунду остановилась и принюхалась.
— Витя! Витя! — крикнул я, на всех порах подбегая к Шишиге.
Позади бежал Артем, яростно ругаясь и проклиная животное трехэтажным матом.
Что он учуял?
На момент всё затихло. Время остановилось. Позади, очень медленно бежал Хриплый, с ужасом смотрящий на происходящее. Медведь также медленно готовился сделать рывок. Снег, воспорошенный до этого, почти что замер, да так, что каждую снежинку можно было рассмотреть. Это шанс.
Я выхватил калаш, который только благодаря ремню, не улетел от меня. Прицелился. Нельзя было промазать. Этой мрази наши пули нипочем, так что остается попасть в крайне чувствительное место. В глаз.
Вдох. Три секунды для успокоения диафрагмы. Три, два, один. Выстрел. Осечка.
Я занервничал, после снова прицелился, прожал курок. Щелчок бойка. Проклятье.
Время вновь приняло свой ход и я, уже беспорядочно стреляя по туше медведя с пистолета, бежал к Рому который выпрыгивал через заднюю дверь.
Уродец, не обратив внимание, шмыгнул за машину, так, что ни я, ни Артем, не могли его увидеть. Ублюдок понял, что к чему.
— Сука! Дамир, он щас сожрет его! Сожрёт Витю!
Нет уж. Не позволю.
До ГАЗа оставались считанные шаги. Эмоции, чувства умерли, в голову ударил холод. Как тогда, на линии…
Приблизившись к машине, описал полукруг у мятой кабины и оказался позади засранца.
Я слышал крики и маты Вити, глазом зацепил пятна багровой крови и мерно двигающийся затылок монстра. Нет… Я должен был успеть.
Сделал мощный рывок и, пробираясь через снежные сугробы, наконец, оказался совсем рядом.
Тварь прокусила Вите ногу, откуда сейчас, бурля и пульсируя, брызгала ярко-алая кровь. А его калаш лежал чуть в стороне, отброшенный ударом зверя.
— Выродок! Сдохни! Сдохни! — кричал он, тщетно пытаясь отползти. — А-а-а!
Зверь потянул Витю на себя, пытаясь оторвать ногу.
Ну держись, скотина…
Блеснула сталь. Лезвие моего ножа со свистом разрезало воздух, а после вонзилось ублюдку прямо в кроваво красный глаз. Косолапый взвыл, задергал головой. Скотина со всего маху дернув башкой вмазалась в задний бампер грузовика, заметно качнув машину.
— Артём! Артём, спасай!
В ответ тишина. Дела плохи. Нога Вити неестественно скосилась вбок, а от дубленой заячьим мехом штанины остались лишь несколько рваных кусков. Из раны струилась кровь.
— Вали отсюда! — взвыл Витя, стиснув зубы. — Прибей мразь!
— Тебе нужна помощь!
— Отвали! Я забинтуюсь сам! Разберись с этим…
Ром жестко выругался.
Я оглянулся. Косолапый не на шутку разверел. Мне показалось, что тело его немного вспучило, а на месте от пуль появился какой-то мерзкий, склизский гной. Кровь на удивление остановилась и стала запекаться на матово черной шерсти. Продырявленный глаз еще немного кровоточил, но ножа в нем не было. Он вытаращил свой единственный глаз и, порыскав с полсекунды, нашел меня. Мы встретились взглядами. Я буквально чувствовал поток его гнева, концентрацию ярости и зла, которая, казалось, пыталась меня сломать. Я чуть отшатнулся от Рома.
Голова пошла кругом, в глазах снова потемнело. Стиснул зубы, сжал кулаки и приложил все усилия, чтобы остаться в сознании. Похоже, не слабое сотрясение я заработал. Взгляд немного прояснился.
— Ну что, выродок, продолжим? — спросил я, сплевывая кровь и поднимая на ходу калаш Рома.
Чудовище издало пронзающий душу рык и, вжавшись в снег, ринулось на меня. Пришлось урывками прорываться сквозь деревья. К счастью, плотный слой снежного наста позволял мне не утопать в снегу, а медведь продавливал его, едва притронувшись.
Вдруг косолапый вмазался в состарившуюся, сухую сосну. Та с треском рухнула, а зверь, не обратив внимание на лежащего позади Витю, продолжил гнаться за мной. Как я и рассчитывал. Снова несколько маневров с поливанием уродца очередями из калаша. Молодые деревца под натиском зверя рушились, но на огромную сосну, в три обхвата шириной, у него сил не хватило. Громко ударившись черепом об препятствие, животное отшатнулось, но не рухнуло.
— Да сколько в тебе духу, паршивец?!
В ответ лишь злое рычание. На той стороне послышалось, как он махнул по дереву когтями. Только я хотел вынырнуть из-за укрытия, как вдруг провалился под снег. Вот же дьявол… Зверь тут же поймал меня на просчете и, привстав на две лапы, вдавил меня в снег.
Изо рта вырвался поток спертого воздуха. Казалось, у меня хрустнули ребра. В глазах снова потемнело, воздуха совсем не хватало. Я беспомощно хрипел. Ужасная, ощерившаяся морда впилась в меня кроваво-красным глазом. Чувствовался поток неисчерпаемого, концентрированного гнева, способного свести простого человека с ума.
— Тёма, твою мать!!!
Он вдавил меня глубже… Сознание затуманилось. Снег обжигал голову.
И вот зверь раскрыл пасть, блеснув кучей окровавленных зубов, больше напоминавших лезвия ножей. Секунда и мне конец.
Вдруг зверь взвыл, оторвав свою морду от меня. Косолапого объяло пламя, с каждой секундой все больше и больше разрастающееся. Оно палило матовую шерсть, скручивая и обеляя её.
Со звоном разлетелась очередная бутылка, поддав жару. Я оглянулся и увидел Артёма, яростно кидающего в животное коктейли Молотова.
— На, покушай, мишка! Как тебе, а? Не горячо?!
Медведь взвыл, пытаясь отделаться от огня, заметался из стороны в сторону, падая в снег. Грозный рык превратился в жалостливый вой и урод скоро скрылся в метели.
— Вали отседова! Сучий потрох!
Артем глянул на меня. Взгляд совсем размылся.
— Эй, Мир, ты чего? Эгей, не отрубайся, лады?
Слова становились все тише, все бессмысленней. Моргать с каждой секундой было все тяжелей. Веки сомкнулись.
Тишина.
4
Проснулся я от грубостей Артема.
— …дети! С вами носиться да глядеть, как нянька… О, проснулся.
Я окинул взглядом округу. Лежал на койке, в ГАЗе. На противоположной стороне постанывал Витя, возле которого носился Хриплый.
Артём на секунду отвлекся от пациента и зашагал ко мне.
— Я думал ты помер, — улыбнулся он. — Очухивайся давай, ничего серьезного. Пара синяков и все тут.
Оглядев себя, убедился в словах напарника. Он стащил с меня бронежилет, проработал царапины и ссадины, вроде как
