Шрифт:
Закладка:
Вот откуда Смута! Вот откуда она зарождается, вот что её питает! Смута начинается не в землях за горизонтом. Она начинается в тёмных закоулках своей собственной души! Как в той песне, лишь дьявол знает, что за зло в своей глуши скрывает Душа.
И потому я верю, что в Тёмных Землях я найду не каких-то мифических демонов, а таких же мужиков и пацанов, убелённых сединами, но не повзрослевших, какие сидят вокруг меня и лопают кашу. Самые страшные демоны не где-то в подземельях, не на той стороне Мира, и даже не в Преисподней. Они – в тебе. В тех уголках твоего сознания, в которые ты боишься заглянуть. И чем больше ты боишься познать себя, тем страшнее и сильнее эти демоны!
И это давно всё известно. Часто высказываются все эти выводы довольно прямо, не скрывая. Но, услышать их, понять – всё одно, что заглянуть демону прямо в лицо. В своё собственное отражение в зеркале. Невыносимо! Страшно!
Есть и технологии ухода от Смуты. Разработаны они всюду, где есть разумная коллективная жизнь. Для защиты тех, кто не способен защититься от демонов в себе, и придумана традиция. Набор простых действий, обрядов, следуя которым будешь вне власти демонов.
Самая наглядная в этом смысле армейская дисциплина. Начиная от регламентирования и упорядочения, полной загруженности всей жизни человека, каждой его секунды, разными заботами, пусть порой и пустыми, ритуальными, но ни на секунду не оставляя его наедине с собственными демонами. И заканчивая простой подменой одних демонов другими, своими, правильными, мотивирующими и двигающими барана в нужную сторону. Страх смерти, например, заменяется ужасом перед гневом собственного сержанта. И молодой баран бежит в полный рост на пулемёт, смерти от пули опасаясь меньше, чем крика и взгляда собственного сержанта.
Для более сообразительных баранов более продвинутые программы. Та же образованная знать живёт в своей традиции, с гораздо более широкими колеями, но со столь же, если не более жёсткими рамками. И программы эти более заморочены, с ответвлениями неосновных квестов, например. И для них есть своя ловушка. Привыкшие к переработке информационных массивов, что подразумевает некую умственную деятельность, интеллигенты начинают получать некое удовольствие от умственного онанизма. Но, они точно так же бояться взглянуть в лицо своим демонам, как и мужик, загнанный в рамки инстинктивного следования жёсткой колее традиции. А им очень любопытно, а что там, в зеркале? И даже более любопытно, чем мужику, который тупо может и не заморачиваться такими «высокими материями». Но, взглянуть до жути боязно. А зудит. Аж череп изнутри чешется. И им надо занять чем-то голову. Испытывая удовольствие от легко решаемых уравнений и легко отгадываемых загадок. Отсюда оккультизм, мистерия, теории заговоров и прочее умственное самоудовлетворение. Подсознательное осознание, что вся эта мистерия никак не связанна с реальностью, потому безопасна, успокаивает. А простые, извечные истины, нескрываемые и лежащие прямо перед тобой – пугают.
Как у Чижика его Древо Жизни. Знания и технологии погибшей расы, что могут его легко и не напрягаясь сделать всемогущим. Как он думает. Главное, легко. И не напрягаясь. Ничем не рискуя. Знания же эти уже никто ведь не защищает, как он думает. Никто не будет за воровство чужой интеллектуальной собственности мстить, как он ошибается. И самому не надо ничего изобретать, вот же оно, дерево, готовое, на блюдечке. Приди, возьми! Главное, не влезать в муторное фамильное тягло. С неизбежными многоходовыми многолетними интригами всех против всех, постоянными тревогами и страхами, с навозом, углем, зерном, золотом, свитками отчётов и донесений. С мужиками-баранами, неспособными оценить твою искромётность и остроумность! Как всё это скучно! А тут – р-раз, и ты полубог, способный летать на энергетических крыльях, как легендарные воители небожителей, карать неугодных молниями с небес, подобно Зевсу Громовержцу!
А самый страшный демон Чижика ответственность. Ответственность за выбор. За выбор из двух бед. Не выбор между хорошо или плохо, а выбор между хреново и совсем звездец, выбор из двух, и более равновеликих бед. С одинаковыми кровавыми последствиями. Между невыносимо хреново и полный кирдык! Отсюда эта нерешительность. Болтливость. Неухоженность. Потерянность. Отрицание пути предков породило пустоту в душе, которую он стремиться заполнить чем-либо, любым хламом, типа тех же мистерий, но пустота в душе, хаос, как вакуум лишь разрастается, уже отражаясь на его хаотичной внешности оборачиваясь в неухоженность, потерянность, усталость, стресс.
И я его прекрасно понимаю. Потому что страдаю тем же. Я сам должен расправить энергетические крылья и лететь к цели. Чтобы сделать то, что умею лучше всего, убивать.
Но! Я точно так же, как и этот юный книжник, не уверен, что это правильно. Что любое мое действие не вызовет лавины жутких последствий, по совокупности оказавшихся ещё большим Злом, чем жизнь и деятельность тех, кого я должен убить. И этому демону я и боюсь вглядеться в лицо. Самому себе, каким я могу стать с той мощью, что щедро отсыпана мне Матерью Смерти. Тому демону, каким я стал, каким могу стать. Вот что страшно! Для меня. А больше всего пугает то, что собственного превращения я не увижу. Как не вижу сейчас бревна в собственном глазу, но тычу в глаза Чижику его соринкой. Потому и вожусь тут с этими баранами, сам для себя пытаясь разобраться: что такое хорошо, а что не очень. А лучший способ понять что-то – попытаться кого-то научить тому, чего сам не понимаешь.
Утром народ строится. Идём не на юг. На запад. Там ближайшая вода. Мыться будем. Заодно «прилипалы» проскочат мимо нас, как скоростной экспресс.
Народ изрядно повеселел. Как я и говорил, бараны, почувствовав твёрдость роговых черепных наростов вожака, и себя чувствуют более уверенно, более рогато. Как это в таких случаях гуманно именуется: «почувствовав твёрдую руку». А им и до этого было едино куда идти. Они же завсегда за любую движуху, кроме голодовки.
Пока шла помывка, братва сгоняла до схрона с несправедливо нажитым. Ну, не могу я, приняв людей под начало, оставить их голодными. Чтобы заставить их потеть, надо им сначала выделить желудочный сок.
У реки и заночевали. Заодно начал приучать людей к двухчасовому ритму жизни, к смене караулов. Знаю, что ничего им, нам, не
