как показал опыт, молодые здоровые люди привыкают к физическому труду без особых усилий, особенно при благоприятных психологических и экономических условиях.

Для устройства колонии-артели необходимы, конечно, средства. Размер необходимых средств зависит от места, которое избирается для поселения, и многих других условий. Не зная этих условий, трудно составить более или менее точную смету, но здесь можно сослаться хотя бы на агронома Зусмана, который в своем докладе, прочитанном в феврале 1912 года на общем собрании Одесского палестинского комитета, утверждает, что для устройства пригородного поселка в 30 человек потребуется всего 6000 — 7000 рублей. Если расчет агронома Зусмана верен и если каждый член артели в 30 человек внесет по 250 рублей, то пригородный поселок можно будет устроить за наличные. Если же воспользоваться кредитом, то или каждому придется внести еще меньший пай, или дело будет организовано на более широких и устойчивых экономических началах. Надо, однако, осторожно относиться к расчетам и утверждениям даже таких знатоков палестинских условий, как агроном Зусман, ибо трудно заранее всё предвидеть. Поэтому лучше, особенно первым артелям, назначить пай не менее 250 рублей, помимо пользования кредитом. Очень важен вопрос о месте устройства первых колоний: устраивать ли их около больших городов или вдали от них? Пригородный поселок имеет под рукой широкий рынок, и, разумеется, экономически будет устойчивее. Кроме того, еврею как городскому жителю, не привыкшему к тяжелому физическому труду, легче будет освоиться с менее тяжелым и более интересным пригородным трудом. Важно и то, что в пригородных поселках не будет чувствоваться заброшенность и оторванность от культурного мира, которая городскому жителю особенно тяжела. Потом, когда укрепятся пригородные поселки, нетрудно будет продвинуться и вглубь страны.

Процесс устройств колонии должен происходить, приблизительно, в таком роде. Объединяются подходящие, уживчивые и работоспособные люди. Если среди них не имеется достаточного количества, приблизительно, половины знакомых с земледельческим трудом, то часть их отправляется в Палестину с тем, чтобы в течение приблизительно года ознакомиться, служа простым рабочим, со всем, что необходимо самостоятельному колонисту. В это время товарищи, что вне Палестины, учатся ремеслам, необходимым в колонии, зарабатывают средства, если это надо, продолжают вербовать новых товарищей и тому подобное. Когда необходимый опыт добыт, когда имеются достаточные средства, то при помощи палестинских товарищей завязываются сношения с Палестинской землеустроительной компанией,24 Одесским палестинским комитетом25 или какой-нибудь иной подходящей организацией об уступке земли на условиях долгосрочной выплаты или об открытии кредита на коммерческих основаниях. Когда земля найдена и сделка заключена, палестинские товарищи начинают готовить колонию к приему остальных, и, по мере подготовки ее, товарищи из голуса26 постепенно переезжают в нее. Было бы чрезвычайно полезно, чтобы несколько человек проработало некоторое время вне Палестины, в какой-нибудь давно и крепко сложившейся земледельческой стране, например, в России или Германии. Это дало бы возможность окунуться с головой в серьезную тяжелую работу, прибрести серьезную крепкую связь с землей, познакомиться со многими культурными приемами в области сельского хозяйства. Опыт показал, что один-два колониста, подделанных, так сказать, "под мужика", то есть знающих всё по хозяйству, прямо незаменимы в подобных проектируемых колониях. Полезно было бы также тем членам групп, что будут авангардом в Палестине, ближе сходиться и привлекать в свои ряды наиболее подходящих из опытных рабочих, проживших в стране по несколько лет. Правда, у таких рабочих, обыкновенно, нет средств, но зато есть богатый опыт.

В новом деле обычны ошибки и неудачи. И для того, чтобы не пасть духом при первой неудаче, для того, чтобы в минуту поражения помнить, что за поражением часто идет победа, для всего этого нужна известная сила духовная, нужен широкий умственный горизонт. Если еще принять во внимание, что вначале придется довольно много возиться с различного рода теоретическими, организационными положениями, то ясно станет, что в первую голову, наряду с сознательными рабочими, должны непременно пойти и интеллигенты.

Внутренний распорядок, вероятно, будет различный в разных колониях, так как фактически подобного рода артели почти всегда в жизни оказываются в большей или меньшей степени тяготеющими к коммунизму. Это тяготение можно считать нормальным и желательным, несмотря на то, что иногда чрезмерное тяготение к коммунизму приводило к краху. Разумеется, от крайностей коммунизма, которые при настоящих общих капиталистических условиях не могут быть проведены в жизнь, надо отказаться. Вообще, не с сухими, вполне определенными формами надо подходить к жизни, а с самыми широкими, которые дадут возможность считаться с нею. Жизнь сама будет обозначать формы и создавать детали.

Раздел третий. ВОСПОМИНАНИЯ О ТРУМПЕЛЬДОРЕ

Давид Белоцерковский. Жизнь Иосифа Трумпельдора

Воспоминания

I. Первая встреча

Был конец ноября 1902 года. Стояли сильные морозы. 76-й пехотный кубанский полк, в котором я служил, квартировал в городе Тульчине Подольской губернии. Городок был маленький, грязный, бедный. Единственным источником заработка для жителей был полк.

Я только что вернулся из отпуска. Было раннее утро. Едва я добрался до Красных казарм (я служил в 13-й роте) и перешагнул порог, как фельдфебель тщательно стал меня обыскивать. Я был крайне поражен. Но товарищи мне объяснили, что с приходом новобранцев стали исчезать из казармы винтовки, а посему пошли такие строгости. Я узнал также, что в 1-й роте уже пятая винтовка украдена и что подозрение падает на одного новобранца с Кавказа. Новобранец этот — "интеллигент", зубной врач, "славный парень", как мне передавали, высокий, красивый. Русские говорят, что он — еврей, евреи отрицают это, так как он ничуть не похож на еврея. Некоторые же шутили: он не русский и не еврей, а просто чудак, ибо, имея все права привилегированного, он исполняет все "черные" работы обыкновенного солдата: чистит двор, ватерклозеты, моет полы, работает на кухне и ест из общего котла.

Прошло несколько недель. Однажды ночью я стоял на посту. Смотрю, кто-то приближается ко мне. Я окликнул: "Кто идет?" Последовал ответ, что фельдфебель 13-й роты. Я его подпустил к себе. Думал я, что он спросит, по обыкновению, по-казенному, всё ли благополучно и, уйдя, пообещает скоро прислать смену. Но фельдфебель вдруг шепотом стал мне рассказывать, что только что арестовали-таки этого кавказца, зубного врача, так как вполне доказано, что это именно он крал винтовки. "Кем же это доказано?" — полюбопытствовал я. — "Как же, сам командир полка арестовал его, это не шутка". —"Что же ему может быть за такой проступок?" Ответ был краткий: "Смерть". Фельдфебель удалился. Какое-то волнение овладело мною, какое-то болезненное желание повидать его, этого