По имени меня всегда звали, что естественно, только господин и мадам. Но они выговаривали его твердо, уверенно, призывая или что-то предлагая.

Но вдруг с ними что-то случилось? Вдруг им обоим - или кому-то одному из них - стало плохо? И их никто не может сейчас выручить, кроме меня?

В мозгу мгновенно пронеслись все истории о героических нижних людях, которые самоотверженно, иногда ценой собственной жизни, спасали своих хозяев - все то, что наши матери передают нам в своих колыбельных песнях, сказках и преданиях, все истории, которыми полна наша информационная сеть. Например, повесть о том, как в некоем доме началась утечка газа - все спали и могли бы так и уснуть навсегда, вечным сном, однако героический нижний, проживавший в особняке, разбудил хозяев и тем самым избавил их от мучительной смерти.

Или предание о том, как начиналось землетрясение, но наш собрат сумел предупредить своих старших сожителей, верхних, и вывести из жилья - буквально за пару минут до того момента, как стены рухнули.

Все эти истории пронеслись в моем мозгу в один момент. И тогда я вскочил, бросился и подбежал к дверям в хозяйскую спальню. Они обычно закрывались на ночь - однако, если бы вдруг кто-то из них стонал, господин или мадам, я бы, наверное, услышал это даже через перегородку. Но было тихо. И, если прислушаться, доносилось мерное и спокойное дыхание и одного, и второго.

И в то же время чей-то голос тихонько и тоненько продолжал звать меня!

И голос этот доносился откуда-то снаружи! Из-за пределов дома!

Все мои волосы встали дыбом! Я бросился к окну.

И точно! То, о чем я, оказывается, втайне мечтал (и не отдавал себе в этом отчета), - осуществилось!

На лужайке перед домом сидела она, моя Дикарка, - и в полной темноте звала меня!

Шея ее была вытянута. Глаза пылали.

Кровь ударила мне в голову. Не думая ни о чем, я бросился к той щели, что обычно оставляли хозяева на ночь в окне. Навалился всем телом и с нечеловеческим усилием расширил ее. И - оказался наружи.

Я был свободен, и передо мной, прямо на лужайке, соблазнительно выгнув спину, ждала меня моя Дикарка.

Я кинулся к ней со всех ног, забыв обо всем. Она, резвясь и заигрывая, бросилась наутек.

Я помчался за ней…

* * *

- Где Басик?! - Голос мадам дрожал, на глазах блестели слезы.

- Я не видел. Посмотри на его лежанке.

- Там нет.

- Может, под кровать спрятался?

- С какой стати? Я весь дом осмотрела! Нет его нигде! Басик! Басик! Кис-кис-кис! Где ты, милый?! Ну отзовись! Иди к мамочке!

- Дорогая, не волнуйся ты так! Найдется.

- Как «найдется»? А если он сбежал?!

- Ну, сбежал, побегает и вернется.

- Они никогда не возвращаются! Он пропадет! Пропадет навсегда! Прибьется к диким!

- Милая, ну почему сразу думать о самом плохом?

Не слушая господина, мадам, как была, в пеньюаре поверх ночной рубашки, выскочила на лужайку перед домом, а потом и на улицу, оглашая округу громкими призывными криками:

- Басик, Басик! Кис-кис-кис! Где ты? Вернись, мой милый!

А господин, хоть и не проявлял внешне своего горя или паники, прислонился к балюстраде крыльца и грустно подумал: «Басик все-таки сбежал… А ведь он так любил нас - а мы его… Сколько, мурлыкая, рассказал он нам своих сказок и преданий! Сколько ласки и нежности мы подарили ему - а он нам! Ах, горе, горе! Может, все-таки неверны рассказы про диких котов? И домашние иногда возвращаются? Может быть, и Басик? Он тоже вернется? Ох! Я буду ждать! Как мы оба будем ждать его!»

- Послушай! - бросилась к нему мадам. - Надо срочно размножить объявление с фотографией! Расклеить по поселку.

- Зачем? Они никогда не возвращаются.

- Молчи! Слышишь, молчи! И делай, как я сказала! Басик вернется! Я знаю, вернется!

Альбина Нури Умертвия

Марине снился кошмар, и она проснулась от собственного вопля.

Ночная рубашка была мокрой от пота, сердце молотом грохотало в груди, тело била мелкая противная дрожь. Едва открыв глаза, Марина уже знала, что не одна: кто-то из них снова явился к ней из небытия. С покорностью обреченного поняла она это по могильному холоду, что растекался по комнате, по гулкой тишине, пожирающей звуки, по животному, сумасшедшему ужасу, который не давал пошевелиться.

Так и есть. В углу комнаты застыла темная фигура. Они всегда выглядели по-разному, неизменным было лишь зловещее уродство. Явившийся этой ночью был высокого роста, почти касался головой потолка. По-обезьяньи длинные руки свешивались вдоль костлявого тела, обряженного в черный балахон.

Марина глядела на него, словно загипнотизированная, хотела отвести взгляд, до не могла.

- Смотри на меня! - раздалось не то наяву, не то в воображении. Голос был ликующим и злобным. - Смотри! Я хочу, чтобы ты видела свою смерть.

Существо резко подалось вперед и вскинуло руки, желая ухватить девушку. Марина завизжала и зажмурилась-таки, успев перед этим увидеть, что пальцы адского создания были длинными и узловатыми. Больше она ничего не услышала и не увидела, потому что сознание покинуло ее.

Утром, проснувшись или очнувшись от обморока, Марина заставила себя сползти с кровати. Ее мутило, голова гудела, как колокол, руки тряслись, будто у алкоголика с сильного похмелья.

Как в таком состоянии работать?

Граф, огромный роскошный котище, спрыгнул с кресла, в котором спал, и потерся о ее ноги. Пока кормила кота, умывалась, варила кофе, мерила температуру, немного взбодрилась. На работу идти придется: температуры нет, ничего не болит, а вялость и дурные сны - не настолько веские причины, чтобы ломать рабочий график.

Запись к ней была на месяц вперед и, около года назад Марина взяла на работу второго мастера.

Сейчас можно было бы передать клиенток коллеге, а самой отдохнуть, но сотрудница находилась в отпуске, поэтому придется как-то справляться. Впрочем, работа всегда отвлекала Марину, главное, чтобы клиентки попались хорошие, без особых придирок.

Привычный ритм и в самом деле успокоил. Время до обеда пролетело быстро, Марине даже удавалось забывать о своих проблемах. А к трем часам пришла Ксюша - приятельница, бывшая одноклассница, которую всегда приятно было повидать и которая никогда не заказывала вычурный дизайн.

- Ты какая-то неживая сегодня, - заметила Ксюша. - Приболела?

-