Мисс Теобальд не успела ответить экономке, потому что в этот момент случилась большая неприятность на уроке физкультуры.

Полин взбиралась по канату, но вдруг у неё соскользнули руки, она полетела вниз и, упав, придавила собственным весом согнутую ногу. Раздался хруст. Девочка скорчилась от боли, побелела и потеряла сознание. Учительница физкультуры бросилась к ней в тревоге, а затем немедленно вызвала экономку и позвонила врачу.

– Перелом ноги, – сообщил врач после осмотра, – но не сложный, волноваться не стоит.

Он соединил кости, и Полин, всё ещё бледную от шока, уложили в постель. Вскоре в палату к девочке заглянула мисс Теобальд.

– Пожалуйста, – умоляюще сказала Полин, – не сообщайте моей маме. Я не хочу её пугать.

– Но, моя дорогая, я уже позвонила, – удивлённо ответила директриса. – Как я могла не сообщить ей?

– Я не хочу её пугать, – слабым голосом сказала Полин. – Пожалуйста, мисс Теобальд, позвоните маме снова, скажите, чтобы она не волновалась. И конечно, ей совершенно ни к чему приезжать. Скажите, что я ей сегодня же напишу.

– Сегодня тебе писать нельзя, – мягко сказала директриса. – Ты должна лежать неподвижно. Вечером я снова позвоню твоей маме и скажу, что она может не приезжать, если ей это сложно.

– Скажите, чтобы не приезжала, – настаивала Полин. – Понимаете, она… она неважно себя чувствовала. Я не хочу, чтобы она волновалась.

Все очень жалели Полин. Одноклассницам не разрешили навестить её в первый же день, и тогда они передали цветы, фрукты и книжки.

– Все беды свалились на нас комом, – сказала Бобби. – Ещё утром был этот ужасный разговор с мисс Теобальд.

Разговор, который состоялся незадолго до обеда, вышел очень серьёзным и неприятным. Всех девочек, кроме Полин, лежавшей в изоляторе, вызвали в кабинет начальства.

Директриса коротко обмолвилась об истории со шкафом, сказав, что Клодин во всём призналась, извинилась перед экономкой и была наказана за своё невозможное поведение. Что касается ночного пикника с купанием в бассейне, то, если бы девочки попросили, она, мисс Теобальд, разрешила бы его устроить. Впрочем, понятно, сказала директриса, что совсем ещё юным ученицам четвёртого класса конечно же гораздо интереснее делать всё без разрешения.

При этих словах самые совестливые и ответственные смущённо заёрзали. Им не понравилось, что их фактически назвали маленькими и глупенькими.

Но затем мисс Теобальд заговорила о гораздо более серьёзных делах. Она передала жалобу экономки, и ученицы четвёртого класса были неприятно поражены тем, что среди них скрывается воровка, которую надо найти. Или же она должна сама сознаться.

– Вам пора понять, что то, что простительно в младших классах, в старших уже считается серьёзным проступком, – сказала директриса. – Матрон вполне справедливо обеспокоена происходящим. Кто-то регулярно обкрадывает её комнату. Это не ошибка, совершённая второпях или с перепугу, о которой потом горько сожалеют. Человек действует осознанно и намеренно.

После беседы в кабинете директрисы девочки, позабыв про шкаф, долго обсуждали между собой неприятную новость. Кто из них мог воровать?

– Матрон уверена, что это кто-то из четвёртого класса, потому что наша гостиная расположена ближе всего к её комнате, – сказала Бобби. – Из неё можно незаметно выскользнуть, убедиться, что вокруг – никого, заскочить в комнату экономки и что-нибудь стянуть.

– Но, кроме денег, крали такие странные вещи, – с недоумением проговорила Дженет. – Марки, бумагу, конверты. Зачем? Ещё печенье и конфеты. Можно подумать, человек хватал всё без разбору, просто со злости.

– Никто из нас не любит экономку, – хмыкнула Бобби. – Если считать, что человек ворует из мести, можно обвинить любую из нас.

– А я довольна, что это случилось именно с ней, – заявила Клодин. – Она заслужила свои неприятности, потому что всё время делает неприятности другим. У бедной Айлин сегодня весь день красные глаза!

– Да, мне её тоже жалко, – согласилась Дорис. – Достаточно плохо иметь такую экономку, но, чтобы ещё и мамаша такая была, это совсем ужасно!

Пат, Изабель, Дженет, Бобби и Хилари продолжили разговор на теннисном корте.

– Кто же это может быть? – задумалась Бобби.

– У кого из нас внезапно появились деньги? Больше чем обычно? – спросила Пат.

Всем одновременно пришла одна и та же мысль:

– У Клодин. Она тратила направо и налево как сумасшедшая.

– И она постоянно заходит в комнату к экономке, потому что берёт и приносит постельное бельё.

– Не может быть, чтобы это была Клодин! У неё, конечно, своё представление о честности, но она не могла так поступить!

– Но ты же знаешь, что она способна выкинуть что угодно, если ей кто-то не нравится. И она даже не будет считать себя виноватой.

Пятеро девочек смущённо переглянулись. Они знали, что у Клодин очень мало денег. Но она подарила Мирабел такую чудесную сумочку, а потом ещё потратила три фунта на вишни для пикника. Неужели это и вправду была Клодин?

Тут прозвенел звонок на чай, и подруги поспешили в школу.

После чая Энджела с Элисон отправились в ближайший городок за покупками. Возвращаясь из города, они нагнали по дороге немолодую женщину в очках, в скромном чёрном костюме и простенькой шляпке и в удобных туфлях на плоской подошве. Лицо у неё было худое и измученное, но доброе.

– Наверное, кухарка идёт узнать насчёт работы в Сент-Клэре, – сказала Энджела подруге.

Они хотели обогнать женщину, но та вдруг окликнула их:

– Подскажите, пожалуйста, я правильно иду к школе Сент-Клэр? Вы ведь из этой школы, не так ли?

– Да, – ответила Элисон. – Продолжайте идти прямо.

Подруги снова хотели уйти вперёд, но женщина удержала их вопросом, изумившим обеих:

– Как там чувствует себя моя Полин? Сегодня утром мне позвонила директор школы и сказала, что моя девочка сломала ногу. Я сразу побежала на вокзал и села на первый же поезд. Я – миссис Джонс.