шоферу, быстро пошел в обратную сторону.

«Что это со мной? — рассеянно думал он. — Как глупо, нехорошо вышло! Кажется, я действительно устал, совсем расшатались нервы. Зря рассердился на Нину. Ну и что же, если разбился флакон с французскими духами? Не в этом дело конечно же. Все в нашей жизни сложнее, мы ссоримся по пустякам и не можем добраться до главной причины. Что же нам делать, прекрасная Нина? Неладно у нас получается, неладно!»

Он вернулся домой совсем разбитый и злой. Тяжелые смутные предчувствия мучили его.

6

В эти дни Косачев появлялся в экспериментальном цехе чаще прежнего. Иногда один, иногда вдвоем с Водниковым, а иной раз приводил за собой все конструкторское бюро. В цехе привыкли к таким посещениям, никто уже не обращал особого внимания на подобные визиты.

Заводское начальство во главе с Косачевым цепочкой двигалось вдоль линии к прессовочному стану. Косачев неожиданно останавливался и, поворачиваясь лицом то к одному, то к другому спутнику, что-то говорил, энергично жестикулируя.

На станке как раз в это время мастера пытались соединить два стальных полуцилиндра, чтобы плотно прихватить и приварить края. С шипением потрескивали разряды электросварки, свежий сварной шов, как красный рубец, вился по телу трубы. Придирчивые взгляды столпившихся людей следили за бегущей змейкой.

Косачев нетерпеливо выхватил из рук мастера молоток, несколько раз ударил ло шву, сбивая окалину. В одном месте шов никак не сходился, образовалась узкая трещинка, удары молотка не помогали.

Наклонившись к сварщику Степану Аринушкину, Косачев выразительно показывал руками, как надо плавно подкручивать винты зажимного устройства, чтобы сдавить края полуцилиндров и закрыть трещину.

«Вот где пригодилась бы сноровка Воронкова, — думал Косачев о старом друге. — Упрямый черт!»

Сварщики снова включили аппараты: шов плавился, бугрился и кое-где слабо приваривался, неплотно прихватывая жесткие края полуцилиндров.

— Отставить! — приказал сварщику Косачев. — Плохо зачищаете кромки — вот в чем секрет. Тут важна каждая доля миллиметра. Берите новую заготовку, начинайте сначала.

Директор отвел в сторону Поспелова и крикнул ему в ухо:

— Где лучшие сварщики? Почему нет Николая Шкуратова?

Поспелов понял, что Косачев не столько задает вопрос, сколько требует, чтобы тот выполнял свои обязанности. Ведь сварка поручена заместителю главного инженера, с него и спрос.

— Я предлагал Шкуратову. Не хочет в сварщики. Пошел наладчиком в горячий цех, — пытался объяснить Поспелов и отвернулся от Косачева, уклоняясь от неприятного разговора.

В это время включили селектор, на весь цех раздался голос Елизаветы Петровны:

— Электросварочный цех! Алло! Вы меня слышите? У вас в цехе Сергей Тарасович. Передайте, чтобы срочно пришел в кабинет. Звонил министр. Через пятнадцать минут позвонит опять.

Косачев покинул цех и вернулся к себе в кабинет. Ожидая звонка, сидел в расстегнутом пальто, сняв с головы шапку.

«Ну что же, — думал он, — если вызывают в Москву с предложениями, можно лететь, лицом в грязь не ударю. Докладная в основе готова, сделано кое-что новое. Не забыть бы сказать Водникову, чтобы сняли на пленку последовательно весь процесс изготовления опытной трубы. От начала до выхода, так оно будет нагляднее. Покажем в Москве и всем, кому надо. Пускай смотрят, как это делается».

Наконец в трубке послышался голос министра:

— Здравствуйте, Сергей Тарасович.

— Здравствуйте, Павел Михайлович, — спокойно ответил Косачев. — Я слушаю вас.

— Как здоровье? Мне говорили, что преждевременно удрал из больницы?

— Все в норме, Павел Михайлович. Обошлось, пустяки.

— Если так, хорошо. Форсируете изготовление опытной трубы?

— Как говорится, жмем на все педали. Подсчеты готовы, технику перестраиваем — словом, делаем, как положено…

Министр прервал Косачева:

— Только полегче на поворотах. Не торопитесь ломать старое.

— Новое без ломки не создашь, Павел Михайлович.

— Знаю я тебя, не хвастайся. Сегодня же ночью вылетай с материалами в Москву, будем готовиться к совещанию.

— Хорошо, Павел Михайлович. Я готов.

— Жду. До свидания.

Косачев подержал трубку, спокойно положил на аппарат. Сидел так минут пять, не двигался. Потом прошел к аквариуму, остановился, разглядывая рыбок.

Потом вызвал главного инженера.

— Завтра я улетаю в Москву. Министр вызывает со всеми материалами. Завод оставляю на вас. Ни на минуту не выпускайте из вида электросварку. Ответственность за это дело я возложил на Поспелова, требуйте с него, и никаких поблажек. Сами же лично займитесь листом, хоть душу вынимайте из поставщиков, а чтобы лист был. Пока нет нужного профиля, работайте со старым, отлаживайте прессы, добивайтесь точнейшей подгонки.

Он молча прошелся по кабинету.

— Я очень хочу, Кирилл Николаевич, чтобы наше дело закончилось удачей. Я отлично понимаю, что, может быть, через какие-нибудь восемь — десять лет сделанное нами сегодня покажется наивным и смешным, но люди будут благодарны нам за то, что мы первые шагнули в будущее. Вы еще молодой, надеюсь, доживете до такого дня. Не улыбайтесь, я не шучу.

— Я согласен с вами, Сергей Тарасович, — серьезно сказал Водников. — Вы можете положиться на нас вполне, на всех.

Косачев отошел к окну, отодвинул занавеску, долго стоял задумавшись. За окном красовались огромные заводские корпуса, тянулись далеко-далеко, к самому городу.

Морозный снег ослепительно сверкал на солнце.

7

В Москве Косачев пробыл больше недели. Перед совещанием пришлось побывать в главке, в проектном институте, в Госплане и в других учреждениях, где можно было посоветоваться, проконсультировать неясные вопросы. Хотелось подкрепить свой доклад солидными научными доводами, соединив их с практической стороной дела, знакомой Косачеву в самых мельчайших подробностях. В эти дни Сергей Тарасович почувствовал себя чуть ли не студентом, готовящимся к самым строгим экзаменам.

Несколько раз звонил своей дочери Тамаре, обещал заехать хоть на часок, повидаться с внуком, да так и не смог выбрать время. Однажды вечером Косачев пришел в гостиницу усталый, поднялся в номер, снял шубу, решил отдохнуть в тишине. Нечаянно включил телевизор, хотел послушать последние известия, а наткнулся на какой-то современный спектакль, да так и просидел допоздна.

Косачев любил театр и, несмотря на занятость, находил время посещать театры, хорошо знал театральную Москву, не пропускал ни одного спектакля в своем городе, бывал и в театрах других городов. Он охотно встречался с актерами и режиссерами, любил в непринужденной беседе поговорить об искусстве, которое оценивал по-своему, с практической стороны. Он откровенно радовался, что приобщение к культуре рабочих помогает поднять производительность труда. Теперь одними призывами на производстве не добьешься толку. Надо считать, искать, обосновывать технически и экономически целесообразные решения, чтобы выпускать продукцию дешевле, лучше, быстрее. Но при этом нельзя забывать о культурном росте людей, ибо высокий духовный уровень рабочего определяет культуру его труда. В этом в первую очередь