В номере в это время спал купец Проскурин. Нимало не смущаясь этим обстоятельством, дама открыла ящик бюро и стала складывать в ридикюль из замши деньги и драгоценности. Неожиданно ударили настенные часы, в результате чего купец Проскурин проснулся. Он увидел, что спиной к нему стоит женщина в дорогом вечернем платье и медленно раздевается. Обнажившись почти полностью, женщина небрежно направилась в сторону ванной комнаты. Затем она как бы случайно оглянулась и увидела Проскурина. Изо всех сил дама закричала, изображая полную растерянность и делая вид, что случайно ошиблась номером. В панике она схватила свои вещи, включая ридикюль, и выскочила в коридор в полуобнаженном виде. Купец Проскурин, введенный в замешательство необычным поведением светской дамы, только спустя какое-то время обнаружил, что ограблен, о чем тут же заявил в полицию.

Из уголовного дела «Ограбление Карла фон Меля».

Май 1883 года

Ко мне, как к владельцу ювелирного магазина, обратилась женщина, назвавшаяся женой известного доктора психиатра Л., с просьбой подобрать для нее последнюю коллекцию бриллиантов. Мной было предложено колье, кольца и брошь парижских ювелиров. Общая сумма покупки составила 30 тысяч рублей. Госпожа Софья Андреевна Л. оставила визитную карточку, взяла счет и попросила прибыть в дом мужа для расчетов в назначенное ею время. По прибытии к доктору Л. меня встретила уже мне знакомая супруга доктора. Она попросила разрешения примерить коллекцию бриллиантов к вечернему платью и проводила меня в кабинет мужа. Когда я понял, что доктор не собирается со мною расплачиваться, я потребовал вернуть бриллианты. Вместо этого я был сопровожден тремя санитарами в палату лечебницы. Через несколько часов состоялся разговор с господином Л., где я ему все подробно рассказал о покупке коллекции бриллиантов его супругой. А доктор рассказал мне о том, что эта дама представилась моей женой и записала меня на прием к нему, ссылаясь на мое психическое нездоровье. За мое лечение было оплачено вперед.

Из уголовного дела «Ограбление банкира Догмарова».

Октябрь 1884 года

Я познакомился в кафе Фанкони с Софьей Сан-Донато, по причине надобности вышеназванной дамы разменять ренту на наличные деньги. Я пригласил госпожу Сан-Донато за мой стол и разменял ренту на сумму в 1 тысячу рублей. В беседе сия дама рассказала, что сегодня восьмичасовым поездом отбывает в Москву. Этим поездом и я отбывал из Одессы в Москву сегодня. Я просил разрешения сопровождать ее в дороге. Дама согласилась. Мы сговорились встретиться у вагона. В назначенное время я поджидал госпожу Сан-Донато с коробкой шоколадных конфет. Уже в вагоне госпожа Сан-Донато попросила меня купить в буфете бенедиктину. Я вышел и дал указание служащему. В моей памяти сохранились воспоминания до того момента, когда я съел несколько конфет. Что произошло далее, не помню по причине крепкого сна. Из моего дорожного саквояжа были похищены наличность и ценные бумаги на общую сумму 43 тысячи рублей.

Из уголовного дела «Ограбление ювелирного магазина Хлебникова на Петровке». Август 1885 года

Софья Эдуардовна Буксгевден, баронесса, прибыла в Москву из Курляндии. В сопровождении отца Эдуарда Карловича, младенца женского пола и мамки посетила ювелирный магазин Хлебникова с целью покупки украшений и бриллиантов. Управляющий магазина Т. рекомендовал коллекцию, состоявшую из украшений на сумму 22 тысячи 300 рублей. Когда украшения были упакованы и дана сией даме бумага для расчету, то последняя, ссылаясь на забытые деньги на портале камина, взяв пакет с бриллиантами, удалилась за наличностью, оставив в качестве залога вышеприведенных лиц. Через два часа было заявлено в участок…

Установлено, что ребенок взят в пользование у обитательницы Хитрова рынка, известной под воровским именованием Машка-Прокатница. Мещанка Н. нанята в услужение в качестве мамки по объявлению в газете. Барон Буксгевден — отставной штаб-ротмистр Н-ского полка г-н Ч.

Ректору Первого московского юридического института Мацкевичу И.М.

Государственное унитарное городское предприятие специализированного обслуживания населения «Ритуал».

Рассмотрев Ваше обращение по вопросу получения уточненной информации о лице, фактически захороненном в могиле № 930 на участке № 1 Ваганьковского кладбища («Соньки Золотой Ручки»), сообщаем, что данная могила является захоронением доархивного периода.

По данным инвентаризации, которая проводилась Главным управлением охраны памятников г. Москвы в 1991 году, она зарегистрирована как захоронение в ограде с памятником без надписи.

Руководитель Службы ритуального обслуживания и контроля Н.М. Старкова

Мишка Япончик

Мишка Япончик, несомненно, отличался от других преступников (с определенными оговорками можно утверждать, что эта фигура в значительной мере даже трагичная). Это отличие я бы провел по двум критериям: объективному и субъективному. Что касается субъективного критерия, то здесь надо прежде всего сказать о совершенно непомерных личных амбициях Мишки. Я не могу припомнить ни одного случая в истории криминалистики, чтобы кто-нибудь из преступников так же, как Мишка, совершенно просто, нагло и открыто стремился легализовать свое фактическое управление Одессой. Он стремился во власть и не скрывал этого. Причем в отличие от француза Эжена Видока (Francois Eugene Vidocq — 1775–1857), который перешел на сторону полицейских и затем усиленно боролся с преступным миром, в который еще вчера входил сам, или в отличие от того же Ваньки Каина (Ивана Осипова), который также пошел на государеву службу и самолично арестовывал своих бывших друзей, находя их по адресам, только одному ему известным, Мишка Япончик не хотел идти ни к кому в услужение. Он сам хотел быть олицетворением власти и полагал, что вполне заслуживает этого, поскольку и так был признан негласным хозяином Одессы, некоронованным королем преступного мира. Кроме прочего, я полагаю, что Япончик, видимо, рассуждал примерно следующим образом. Чем он хуже других видных деятелей революции, того же Г.И. Котовского, И.В. Сталина, наконец, и многих других, которые, как известно, тоже, как и Мишка, при царизме неоднократно совершали деяния, не укладывающиеся в рамки существовавших законов? Но ведь и законы-то были царские, буржуйские!

Субъективный критерий особого положения Мишки в ряду других преступников заключается в том, что ему пришлось родиться, вырасти и, самое главное, действовать в эпоху великих перемен и потрясений, когда вчерашние преступники становились государственными деятелями, а вчерашние власть имущие либо погибали от рук своих верноподданных, либо спасались от взбунтовавшегося народа бегством за границу: «Кто был никем, тот становился всем!» И наоборот: «Кто был всем, тот становился никем!» Причем вновь приходившие к власти люди в основной своей массе были людьми молодыми, которым казалось, что стоит им только захотеть, и они