– Ну а на этот раз как дело было? – задал очередной вопрос Зверев.

– Говорю же, Митрич – запойный мужик был. Он ведь мог по полгода в рот не брать, а потом распродаст весь свой товар – и раз… Запрется в своей каморке, повесит на дверь табличку «ЗАКРЫТО» и неделю-другую пьянствует. Я обычно сразу и без таблички понимаю, что запил он. Он же с раннего утра обычно за работу садится. Запрется, значит, у себя, пилит да молотком стучит. А я ведь рядышком обретаюсь. У меня сразу слыхать, когда Митрич своим покойничкам деревянные домики колотить начинает. Если нет шума, значит, запил наш горемыка, вот и весь сказ. А на этот раз – день шума нет, второй, третий… – тут Сан Саныч умолк.

– То есть три дня назад шумы прекратились?

Сан Саныч почесал подбородок и снова выпятил губу.

– Да нет, получается, что побольше. Неделю тому назад слышал я, как он мастря́чит, а в прошлый четверг стук прекратился.

– То есть с четверга тишина?

– С четверга! Точно с четверга! Так что неделю уже ни слуху ни духу. Ну, думаю, опять запил! Я за эти дни мимо его двери почти каждый раз по нескольку раз проходил, но к Митричу не наведывался, а сегодня утром пошел в булочную, вижу, что нет на соседней двери таблички. Стал припоминать, и вспомнил, что не было ее ни вчера, ни позавчера, короче, всю неделю не было. Первая мысль была, что забыл ее Митрич повесить, а потом думаю, что тогда бы к нему клиенты долбились, а тут нет никого. Ткнул я дверь и вижу, что не заперта она. Зашел я внутрь, он у стены сидит синий уже, а на одежде кровь. Вот такая петрушка получается, товарищи дорогие! Жалко мужика, чего уж говорить.

– Понятно!

Поблагодарив мужчину за рассказ и велев участковому записать адрес свидетеля, Зверев вошел в жилище гробовщика.

Здесь пахло перегаром, смолой и кошачьей мочой. Из подобия прихожей было два выхода: первый вел в комнатку, оборудованную для жилья, второй – открывал выход на лестницу, ведущую в подвал.

Старенький диван, ковер на стене, шкаф, стол и пара табуреток – жилище гробовщика оказалось довольно скромным. Отдельно, на приколоченном к полу металлическом листе, возвышалась проржавевшая печка-буржуйка, тут же стояла дюжина пустых бутылок. Самодельный умывальник был завален грязной посудой, а на электроплитке стоял ковш с уже начинавшей зеленеть недоеденной перловкой.

Через прихожую Зверев спустился в подвал, часть которого была оборудована под мастерскую и, в свою очередь, делилась на саму мастерскую и сарай для хранения всякого барахла. В мастерской сидел привязанный к стулу крепкого вида мужчина в залитом кровью рабочем халате. У покойника крутился Леня Мокришин и сантиметр за сантиметром осматривал труп. Тут же, в углу, стоял Кравцов и что-то писал в блокнот.

– Ну что тут у нас? – поинтересовался Зверев.

– Похоже, и здесь побывала наша троица. Тот же самый почерк. Жертва привязана к стулу, ножевое в область печени, запах спирта уже улетучился, но бьюсь об заклад, судмедэкспертиза подтвердит, что в желудке гробовщика присутствует спирт, – сообщил Кравцов.

– Еще что-нибудь интересное нашли?

– Есть пара окурков, – сказал Мокришин. – Снова «Казбек», у одного мундштук смят гармошкой, а у другого – сдавлен зубами.

– Сосед убитого сообщил, что покойный не курил, так что ты прав, Витя, все указывает на то, что тут орудовали те же мерзавцы, которые убили наших ребят.

В помещение вошли Евсеев с Гороховым.

– Соседей опросили?

– Никто ничего не видел, – пожал плечами Горохов. – Я весь дом обошел, но ничего внятного не услышал.

– У меня то же самое, – заявил Евсеев. – Сюда, говорят, разные люди ходят. Но никто на них особо не смотрит. Понятно, ведь зачем сюда люди идут – за гробами! А кому лишний раз про гробы думать охота?

В помещение вошел участковый, и в мастерской стало тесно. Зверев тут же спросил:

– Покойный держал кошку?

– Кота, – ответил лейтенант. – Я опросил соседок тети Веры из соседнего подъезда, кот Синицына сейчас у одной из них обосновался.

– А как кот к этой тете Вере перебрался?

– Сказала, что в субботу пришел. Она ему молока налила, так он аж фырчал от жадности, до того голодный был.

– И в комнате, и в мастерской кошачьей мочой разит. Если Синицын был убит неделю назад, то кот успел за два дня все помещение «пометить». А на третий день сбежал.

– Вполне может быть.

– Тогда вопрос: как он это сделал, если все это время окна и дверь были закрыты?

– Так он, видимо, через подвал ушел, – предположил лейтенант.

Участковый прошел в сарай, переложил составленные у стены доски, и все увидели еще одну приоткрытую дверь.

– Преступники вполне могли войти и выйти в помещение через эту дверь! – предположил Шура Горохов.

Зверев хмыкнул:

– А потом заложить вход досками! Думай, что говоришь! Входная дверь была открыта, так что преступники вошли сюда через основной вход. Топайте отсюда, а то тут и без того душно.

Горохов и Евсеев вышли, вслед за ними последовал и лейтенант-участковый. Только после этого Зверев подошел к покойнику и, обернув руку платком, приподнял его голову за подбородок.

Открытое скуластое лицо мертвеца было испещрено морщинами, нижняя челюсть приоткрылась, образовав оскал, открывающий темные зубы. И тем не менее можно было догадаться, что в свое время мужчина был довольно красив и силен. Павел Васильевич отступил и поманил к себе Кравцова.

– Догадываешься, кто это такой?

Следователь помотал головой.

– Это явно не Хруст, так как для него наш покойник слишком старый! Да и на Хамфри Богарта тоже не похож.

– А ты, я вижу, в американском кинематографе собаку съел, раз Хамфри Богарта так хорошо знаешь, – с иронией произнес Зверев.

– А ты думал, что мы только щи лаптем хлебать умеем? Ладно, хватит тут ерничать, ты что сказать-то хотел?

– А то, что ты, по-моему, слишком рано кое-кого в покойники записал! – Зверев достал из кармана фотоснимок и протянул его следователю. – Приглядись внимательно! Похож?

Кравцов с полминуты рассматривал фото, на котором стояли женщина и обнимающий ее мужчина в плавках, потом прокашлялся:

– Похож… очень похож, но я абсолютно уверен, что это разные люди! Этот выглядит гораздо старше, да и вообще…

– Этот гораздо старше оттого, что много пьет – у них разница всего лишь в несколько лет.

– А ты откуда знаешь, сколько ему?

– Да вот знаю.

– И кто же тогда это? – Кравцов небрежно протянул Звереву снимок и отвернулся.

Зверев помотал головой, но не ответил на грубость.

– Мы наконец-то нашли дядю нашего пропавшего Хруста!