потом решил, что это не так уж важно. Раскопками можно заняться и в другой день, сейчас же ему приятнее пройти домой с полковником.

Только они зашли за угол дома, как полковник прямо-таки был сбит с ног мальчишкой, мчавшимся так, что пятки сверкали. Но вместо того, чтобы сразу убежать, мальчишка, сильно пыхтя, вцепился в полковника. Сперва военный, естественно, обрушился на мальчика с замечаниями и упреками, но потом он обратил внимание, что ребенок дрожит от страха и не в состоянии произнести ни слова. Поначалу допрос ни к чему не привел. Отдышавшись, мальчик стал завывать, все так же цепляясь за ноги полковника. Наконец его отцепили, но завывания продолжались.

– Да что с тобой приключилось, в конце концов? Какая муха тебя укусила? Что ты увидел? – спрашивали мужчины.

– Оно махало мне из окна, – запричитал мальчик, – оно мне не понравилось.

– Какого окна? – рассердился полковник. – Возьми себя в руки, мальчик.

– В отеле, спереди, – объяснил мальчик.

Тут Паркинс склонился к мысли отправить мальчишку домой, но полковник с ним не согласился.

Он сказал, что надо разобраться, потому что нельзя пугать таким образом детей, и за шутки подобного рода следует наказывать. Задав еще несколько вопросов, он выяснил следующее. Мальчик играл на траве перед «Глобусом» с другими детьми, потом остальные дети отправились по домам пить чай, и он тоже собрался уходить, но случайно взглянул на окно и увидел, как кто-то машет. Этот кто-то был в чем-то белом, но лица было не видно, и он ему махал, только он был неправильный… то есть неправильный человек. А свет в комнате горел? Нет, кажется, не горел. А какое окно? На втором или на третьем этаже? На третьем – такое большое с двумя маленькими.

– Ладно, мой мальчик, – сказал полковник, задав еще несколько вопросов. – Беги домой. Наверное, кто-то хотел тебя просто напугать. В следующий раз будь храбрым английским мальчиком и кинь камень… нет, пойди и поговори с официантом или с мистером Симпсоном, хозяином, и… да… скажи, что это я посоветовал тебе так поступить.

На лице мальчика появилось сомнение – вряд ли мистер Симпсон станет благосклонно его выслушивать, – но полковник, очевидно, этого не понял.

– Вот тебе шесть пенсов… нет, шиллинг… и иди домой и больше об этом не думай.

Разволновавшееся дитя удалилось с благодарностью, а полковник с Паркинсом двинулись на разведку. Вышеприведенному описанию соответствовало лишь одно окно.

– Однако как любопытно, – сказал Паркинс, – получается, что парнишка имел в виду мое окно. Будьте любезны, полковник Уилсон, поднимемся ко мне вместе. Надо проверить, кто позволяет себе вольности в моем номере.

Вскоре они оказались в коридоре перед дверью в комнату Паркинса. Он стал шарить у себя в карманах.

– Все это гораздо серьезнее, чем я предполагал, – заметил он. – Я отчетливо помню, что дверь утром я закрыл. Она и сейчас закрыта, более того, ключ у меня в кармане. – И он предъявил ключ. – Таким образом, – продолжал он, – если у слуг есть привычка врываться среди бела дня в комнату в отсутствие хозяев, я могу сказать только одно… мне это вовсе не нравится.

Предчувствуя нечто зловещее, он стал открывать дверь (которая и вправду оказалась запертой), а потом зажигать свечи.

– Нет, – сообщил он, – кажется, все в порядке.

– За исключением вашей кровати, – заметил полковник.

– Но это не моя кровать, – уточнил Паркинс. – Этой я не пользуюсь. Но она и впрямь выглядит так, словно на ней кто-то кувыркался.

И так оно и было: простыни были все перевернуты и завязаны узлом. Паркинс впал в размышление.

– По-видимому, я сам привел все в беспорядок вчера, – заключил он, – когда распаковывал вещи, и с тех пор никто так и не застелил. Может быть, здесь как раз убирали, и мальчик увидел их, а потом их позвали, и они заперли дверь. Да, должно быть, так.

– Тогда позвоните и спросите, – посоветовал полковник.

Сей совет показался Паркинсу полезным.

Явилась горничная. Чтобы не быть многословным, просто скажу, что она сообщила, что застелила постель утром, когда джентльмен находился в комнате, с тех пор она сюда не приходила. Нет, другого ключа у нее не имеется. Ключи у мистера Симпсона, он может доложить джентльменам, был ли кто здесь еще.

Это была загадка. Расследование показало, что ничего ценного не пропало. Паркинс прекрасно помнил расположение предметов на столе, и он был совершенно уверен, что в отношении их никаких выходок позволено не было. Мистер и миссис Симпсоны, в свою очередь, сообщили, что никто из них никому не выдавал второй ключ от номера. И Паркинс – а он был человеком справедливым – не заметил ничего подозрительного в поведении хозяина, хозяйки и горничной. И он стал склоняться к мысли, что мальчишка обманул полковника.

Последний же молчал, что было ему несвойственно, и все о чем-то думал за обедом и весь остаток вечера. Пожелав Паркинсону спокойной ночи, он мрачно пробормотал:

– Если ночью я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.

– Благодарю, полковник, я так и сделаю, хотя думаю, что мне этого делать не придется. Я надеюсь. Кстати, – добавил он, – я показывал вам тот свисток? Кажется, нет. Вот, взгляните.

Полковник осторожно поднес свисток к пламени свечи.

– Можете вы что-нибудь сказать о надписи? – спросил Паркинс, забирая свисток обратно.

– Слишком темно. И что вы собираетесь делать с ним?

– Ну, вернувшись в Кембридж, покажу археологам. Посмотрим, что они скажут. Если они найдут его стоящим, подарю какому-нибудь музею.

– Гм! – промычал полковник. – Может, вы и правы. Но на вашем бы месте я бы швырнул его прямо в море. Я понимаю, что уговаривать бесполезно, но полагаю, что с вами тот самый случай, когда жизнь научит. Спокойной ночи.

По какому-то необъяснимому случаю на окне профессора не было ни занавесок, ни жалюзи. Прошлым вечером он об этом не задумывался, но в ту ночь яркая луна светила прямо на кровать, что грозило бессонницей.

Когда он это понял, то пришел в сильное раздражение, но с терпением, какому можно только позавидовать, соорудил из пледа, булавок, палки и зонта что-то вроде ширмы. Вскоре он уже лежал в кровати. Почитав некий солидный труд, чтобы поскорее заснуть, он сонным взглядом оглядел комнату, задул свечу и откинулся на подушку.

Через час крепкого сна его внезапно разбудил какой-то неприятный стук. Он тут же сообразил, что произошло – ширма упала, и яркая холодная луна светила прямо в лицо. Он ужасно рассердился. Встать и снова поставить ширму? Или попытаться заснуть без нее?

Некоторое время он пребывал в раздумьях и вдруг резко