Нас обоих поимели.

* * *

Ненавижу находиться здесь, в этой квартире. Мне все в ней противно. Иногда я даже пугаюсь своего отражения, потому что уже не знаю, кто там — я или она.

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, что забрал с собой Джим. Выходит, что не так уж много. Начинаю я со спальни и его одежды. У нас большая гардеробная с простенком между его и моими вещами, и, глядя на сторону Джима, я вижу, что он оставил преизрядно барахла. Да почти все, если честно. Однако самое лучшее забрал: пальто, по меньшей мере два костюма, кожаную куртку, которую я подарила ему в прошлом году, ну и кое-что из базового гардероба. Как будто он уехал всего на несколько дней, а не навсегда. Затем я проверяю его кабинет. Дверь закрыта, и, открыв ее, я снова удивляюсь, обнаружив идеальный порядок. Только дверцы картотечного шкафа распахнуты настежь. Я провожу кончиками пальцев по папкам, но не могу сказать, пропало ли что-нибудь. Ну а ноутбука, разумеется, нет.

Я перемещаюсь из комнаты в комнату, смотрю на картины на стенах. Я отдала за них кучу денег; о чем я только думала тогда?

Надо позвонить Крейгу и спросить, как с ними быть. Он поможет с продажей. Подскажет лучший вариант.

Крейг приходится мне кем-то вроде друга из числа неблизких. Впрочем, близких друзей у меня совсем негусто, только Фрэнки да, может быть, Джекки, если она все еще считает меня подругой, учитывая, сколько мы не виделись.

С Крейгом Барнсом я познакомилась через Беатрис, и мы периодически пересекались: то столкнемся на открытии галереи, то пообедаем вместе, то он зазовет меня на одну из своих пресловутых вечеринок, — но Джим его недолюбливал, так что мы с мужем никогда не ходили туда вместе. Нет уж, не позволю я муженьку себя уничтожить, а если вспомнить, что себя он как раз уничтожает, причем успешно, мне даже и делать-то ничего не надо.

Я твердо вознамериваюсь на сей раз по-настоящему взяться за себя. Для начала нужно пойти в магазин и закупиться здоровой едой. Еще я собираюсь начать делать физические упражнения, чтобы укрепить организм. Брошу пить и вылью весь алкоголь, который есть в доме. Это ведь часть проблемы — за выпивкой я позволила многому выйти из-под контроля. Вот возьму и куплю соковыжималку.

А еще я найду адвоката и начну бракоразводный процесс, и, если вдуматься, лучше не затягивать. Мне ясно дали понять, что я ничего не знаю о наших финансах, и хорошо бы позаботиться, чтобы денежные передряги, в которые, похоже, впутался Джим, на мне не сказались. Нужно разделить активы и всякое такое.

Звонит Сэм, но я не отвечаю. Тогда он звонит снова. И снова. Я не отвечаю ни на один звонок. Не желаю с ним говорить. В конце концов до него должно это дойти.

Поэтому, когда трубка опять начинает жужжать, я издаю стон и уже собираюсь отключить ее, но вижу номер Фрэнки.

— Привет, Эм, это я. — Мне приятно слышать голос своего издателя. В последний раз, когда мы говорили, я проверяла, не разбился ли он на миллион частей.

— И тебе привет, Фрэнки. Как дела? — Забавно, обычно это он задает мне такой вопрос, но тон у меня настороженный. «Пожалуйста, — мысленно заклинаю я его, — не начинай про Ника и про новую книгу».

— Ты где?

Что-то в его голосе заставляет меня выпрямиться.

— Дома. А что? — Я иду в гостиную, держа трубку между ухом и плечом. — Случилось что-нибудь? — спрашиваю я, закрыв глаза в беззвучной молитве.

— Я смотрю твой «Твиттер».

— И?

— Ты только что выложила кое-что.

— Нет, не выкладывала, — быстро возражаю я. — Сам знаешь, я «Твиттером» не занимаюсь, ты же сам его ведешь.

— На самом деле не я, а Фиона.

«Давай к делу, Фрэнки», — мысленно призываю я.

— Она со мной в кабинете. Сейчас громкую связь включу.

— Привет, Эмма. — Голос Фионы раздается громко, резко, и теперь мне приходится держать телефон в дюйме от уха.

— Привет, Фиона, как делишки? — щебечу я, хотя в животе уже зарождается ужас.

— У тебя странная запись появилась вот только что. Мы просто хотим убедиться, что это ты твитнула.

— И что там говорится?

— «Я ее убила».

Кажется, меня сейчас стошнит. Живот сводит, и я прижимаю ладонь ко лбу, пытаясь ослабить давление, растущее где-то в заднем своде глазниц.

— Ты слушаешь? — спрашивает Фрэнки.

Мне трудно дышать.

— Да, слушаю, — наконец выжимаю я из себя.

Раздается сигнал второго входящего звонка. Я подношу трубку к глазам и смотрю на экран. Номер мне незнаком, но я чувствую, что нужно ответить. Мне необходимо узнать, кто это.

— Повиси секунду, Фрэнки, мне на вторую линию звонят.

Он что-то говорит, но я не даю ему закончить.

— Алло?

— Эмма Ферн?

— Да.

— Это Энн Кеннеди из «США сегодня», вам удобно говорить?

— О чем?

— Гм-м-м, что ж, относительно вашего имейла. Это ведь Эмма Ферн?

— Какого имейла?

— Насчет того, что вы хотите в чем-то признаться.

Я начинаю хохотать.

— Вы серьезно? Это пранкеры развлекаются, барышня — не запомнила, как вас там зовут. Ясно? Ради бога, не посылала я вам никаких имейлов. Неужели вы верите всему, что вам пишут? Божечки! До свидания.

Я решительно сбрасываю соединение и снова слышу Фрэнки.

— Эмма, ты еще тут?

— Не понимаю, что происходит, Фрэнки. — Мой голос дрожит. — Звонила газетчица. Что вообще творится?

— Ну да, нам тоже уже пару раз позвонили. Изо всех щелей лезут, прямо беда.

Стены вдруг наклоняются, и в какой-то момент я не могу понять, не упала ли. Но нет, не упала. Я слышу собственный голос:

— Что значит «изо всех щелей»?

— Похоже, кто-то разослал от твоего имени письма и написал в соцсетях, будто ты кого-то убила. Какую-то женщину.

— Бред какой! — кричу я, разве что не подпрыгнув на месте. — Никого я не убивала! Там не говорится, кого я якобы убила?

— Эмма, мы намерены заблокировать все твои соцсети, о’кей? До тех пор, пока не разберемся.

— Не надо, иначе все решат, будто мне есть что скрывать, — причитаю я.

Фрэнки вздыхает.

— Ты что-нибудь об этом знаешь?

— О чем? Что якобы кого-то убила? Фрэнки, ты серьезно? Та-ак, дай-ка подумать… нет. Ничего такого не припоминаю.

Снова раздается голос Фионы:

— Так сказано в твоем твите.

— Да не знаю я, что это за твит такой! Я его не отправляла.

Должно