Шрифт:
Закладка:
Я свободна.
Хотя нет, не так. Кого я пытаюсь обмануть? Мой психованный муженек ушел с моим старым телефоном и всеми оставшимися на нем сообщениями. Это действительно меня беспокоит. А как насчет сделанного глубокой ночью признания? Но ведь всякому, кто захочет поинтересоваться, я скажу, что Джим все выдумал и никогда такого не было. Да и дело в любом случае закрыто.
Беатрис убила Ханна, ее агент. Это всем известно.
О-хо-хо, если бы. Единственный способ заставить Джима молчать — это ни в коем случае не возвращать ему документы.
* * *
— Эмма, здравствуйте! Разве у нас назначена встреча?
Я захожу в офис Сэма и со всей силы толкаю его хозяина. Он отлетает назад, опрокинув в процессе цветок в горшке.
— Эй!
— Как ты посмел! — ору я ему в лицо. Сэм растянулся на полу и поднял руки, чтобы защититься, если я начну его бить. — Да кем ты себя возомнил? Нравится людей подставлять, да? Ты просто больной на всю голову, Сэм Хантингтон!
Я замираю и стараюсь отдышаться. Сэм поднимается на колени, не сводя с меня глаз — подозреваю, хочет убедиться, что я на него не наброшусь, — и медленно встает во весь рост.
— Не понимаю, о чем это вы, — говорит он брюзгливо.
Я даже не утруждаю себя спором с его ложью.
— Зачем? Просто объясните мне. Что я вам сделала?
Губы у него вздрагивают, он проводит ладонью по лицу, шлепается в ближайшее кресло и покорным тоном произносит:
— Ладно, садитесь.
— Не сяду.
— Послушайте, Эмма, я думал, что делаю доброе дело, ясно?
Подумать только, а ведь он мне нравился.
— Я на вас заявлю. Вы больной.
— Он сказал, что у вас крайне тяжелые времена.
— Знаете, Сэм, когда я шла сюда, то даже не была уверена, что все это правда. Думала, наверняка найдется какое-то другое объяснение. Но вы вот сейчас подтвердили мои худшие опасения.
Меня трясет. Я сажусь.
— Пожалуйста, не сердитесь.
— Ой, да ради бога, Сэм! Немного поздновато извиняться, вам не кажется? Просто расскажите, как было дело. С чего все началось?
— Он… он позвонил, чтобы договориться о встрече.
— Когда?
— Несколько месяцев назад. Пять или шесть.
— Значит, с полгода?
— Да. Я, Эмма, человек занятой. У меня не было времени немедленно взяться за его проект. Нужно было разгрести другие дела.
— Не уверена, что вы и дальше останетесь таким занятым, Сэм. Как он на вас вышел?
— Не знаю, он не сказал. Но ему требовался самый лучший призрак с проверенным послужным списком, так он сформулировал.
— Но почему? Почему вы вдруг согласились так кошмарно меня подставить? Я не сделала вам ничего плохого, даже о существовании вашем до того дня не знала. Зачем вы так со мной обошлись?
— Все было совершенно иначе. Ваш муж сказал, что вы в очень тяжелой ситуации, поскольку сильно настрадались в последнее время, а он хочет вам помочь. Я ответил, что вы сами должны обратиться ко мне напрямую, а он заявил, что вы никогда на такое не пойдете. Вы ведь профессионал, и вам даже в голову не придет просить о помощи кого-то вроде меня.
— Призрака.
— Писателя-призрака.
— Он вам заплатил?
— Конечно, заплатил — за то, чтобы я с вами познакомился. И предложил сценарий, в котором мы могли бы выпить кофе и побеседовать. Он сказал, больше от меня ничего не потребуется. Вы действительно нравитесь мне, Эмма. Я в восторге от вашей книги и понимаю, как тяжела может быть жизнь в вашем положении.
— В моем положении? — отшатываюсь я.
— Вы ведь лауреат престижной премии. Им часто приходится туго, я же вам говорил. Мне было лестно, когда ваш муж попросил меня о содействии. Простите, но вы ведь Эмма Ферн. Кто не ухватился бы за такой шанс?
— Так он велел вам зазвать меня на кофе, и что дальше?
— А дальше я должен был представиться и дать вам свою визитку. А дальнейшее зависело только от вас. Вот и все. Он сказал, если вы со мной не свяжетесь, значит, делу конец.
— Ну да, конечно, — презрительно усмехаюсь я.
— Это правда, Эмма.
Подавшись вперед, я тычу пальцем ему в лицо; еще чуть-чуть — и глаз бы выколола:
— Не заводите тут разговоры о правде, Сэм. Даже слова такого не произносите.
— Извините.
— А дальше что?
— А дальше ничего, на этом все. Вы мне позвонили, мы стали вместе работать, и это замечательно, Эмма. На самом деле замечательно. Все ведь в порядке, правда?
— Вы, наверное, шутите.
— Но я…
— Заткнитесь. Вопросы задаю я. Я заглотила наживку…
— Все было совсем не так.
— Тогда чего еще хотел мой муж?
— Чтобы я переслал ему наш контракт.
— Зачем?
— По его словам, он хотел ознакомиться с ним, убедиться, что условия вам подойдут. Мол, он спровоцировал нашу сделку и чувствует свою ответственность.
Я смеюсь. А потом вспоминаю, как Джим распинался, что якобы гордится мною, вспоминаю всю остальную ложь, сказанную в тот вечер. Он еще твердил, что я не должна сдаваться, должна писать и так далее и тому подобное.
Я встаю.
— Эмма, останьтесь, пожалуйста. Давайте поговорим.
— Больше никогда в жизни не хочу с вами разговаривать. — Я протягиваю руку: — Давайте сюда контракт.
— Нет, Эмма, послушайте…
— Я сказала, давайте сюда мой контракт. Все экземпляры, какие у вас есть. — Подбородок у меня дрожит. Если придется, я врежу этому человеку.
Сэм стоит с опустошенным видом. Потом идет к картотечному шкафу, достает из него папку. Вручает мне. Я быстро просматриваю содержимое. Там заметки Сэма и подписанный мною экземпляр контракта. Я достаю его из папки, а все остальное швыряю на пол. Потом начинаю рвать контракт, страницу за страницей.
Сэм просто смотрит на меня умоляющими глазами — уж не знаю, о чем эта мольба. Интересно, не расплачется ли он. Вот бы и правда разревелся!
— Наше соглашение недействительно. Вы никогда и никому не скажете, что вообще со мной встречались. Ясно вам?
— Я искренне верил, что поступаю правильно, Эмма.
— Вы должны были сказать мне правду.
— Да, тут не поспоришь. Я сожалею, что так поступил. На самом деле сожалею.
А когда я уже собираюсь захлопнуть за собой дверь, он добавляет:
— Знаете, нам стоило бы попробовать. У нас так хорошо получалось. Думаю, мы бы сработались. Серьезно…
Я оборачиваюсь.
— Иди на хер, Сэм.
* * *
Не следует этого делать, сама знаю. Не
