Яков, вздохнув, сказал:

- Спрошу проще: ты контактировал с его биологическими жидкостями?

- Слюни?

- Сперма.

Лёву опять передёрнуло от стыда: лучше бы он не уточнял.

- Да, – сдавленно ответил он.

- Хм, – задумчиво произнёс Власовский с таким видом, будто сейчас озвучит точный диагноз или вынесет вердикт. Но он сказал не вполне уверенно: – Наверное, ты не заразился, но провериться стоит.

Лёва надеялся, что он скажет что-нибудь более обнадеживающее. Злясь на Якова, он проворчал:

- Зачем проверяться, если ты думаешь, что я не заразился?

- Я не сказал, что думаю, что ты не заразился. Я сказал: «наверное», то есть, оставил поле для сомнений.

- А почему ты сомневаешься?

- Если ты ему сосал, а я думаю, что ты ему сосал, - на этих словах Лёва был готов провалиться под землю, - то ты мог заразиться, - закончил свою мысль Яков.

- Ясно, - удрученно отозвался Лёва, садясь рядом с ним на кровать. – И что делать?

- Анализы сдавать. И без родителей, наверное, не получится.

- Дерьмо, - констатировал Лёва.

Они помолчали немного, слушая шум машин из открытой форточки. Лёва пытался прислушиваться к своему организму: чувствует ли он себя хуже, чем обычно? И чем больше прислушивался, тем хуже себя чувствовал: то в жар бросало, то в боку кололо.

Яков несколько удивленно спросил:

- А ты не думал, что рискуешь, когда занимался с ним сексом? Ты же знал, что он нарик.

Лёве уже не в первый раз захотелось врезать Власовскому за эти слова про Шеву – «нарик», «ВИЧ-инфицированный наркоман». Да, может быть, и правдивые, но всё равно такие грубые и несправедливые к Юре.

- Не думал, - прохладно ответил Лёва. – Я вообще тогда ни о чём не думал.

Яков вздохнул, не обращаясь ни к кому конкретному:

- И почему некоторые люди начинают половую жизнь раньше, чем мозговую деятельность?

Лёва не обиделся на этот саркастический вопрос. Только заметил с грустью:

- Ты, наверное, никогда никого не любил.

- Пожалуй, - согласился Яков.

Лёва почувствовал, как его начинают захлёстывать чувства: все те, от которых он за последнюю неделю успел отвыкнуть. К грусти присоединилась тянущая тоска, изматывающая, как тошнота. Он понял: худшее в горе — это забывать, что Юра умер, а потом вспоминать снова. Как будто терять его каждый раз заново, испытывая этот шок из раза в раз. Да, в меньших масштабах, но тоска от этого легче не становилась.

- Ладно, это всё неважно, - буркнул Лёва, откидываясь на свою кровать.

- Ещё как важно, - возмутился Яков. – Не забивай на это, сдай анализы.

- Я всю неделю думал об этом дурацком вирусе, а не о Юре, - стыдливо признался Лёва. – Как будто это важнее.

- Это важнее. Ты же живёшь дальше, а не он. Что толку думать о Юре? Ещё ни один страдалец не поднял мертвого из могилы своими страданиями.

- Предлагаешь вот так просто перестать страдать? – огрызнулся Лёва.

- Предлагаю позволить себе чувствовать то, что чувствуется, - пожал плечами Власовский. – Позволить себе беспокоиться о другом. О себе, о своей жизни.

Наверное, он был прав, но у Лёвы не получалось навести порядок в мыслях: иногда он так скучал по Юре, что сам мечтал поскорее умереть, а иногда так боялся умереть от СПИДа, что забывал скучать по Юре.

Было ясно: нужно провериться. Но как?

Власовский пробил нужную информацию: анализ на ВИЧ можно было сдать в центре репродуктивного здоровья подростков. Лёву обнадёжило их название.

- Они тестируют подростков? – спросил он, когда они с Яковом прогуливались по набережной Обводного канала в сторону Старо-Петергофского проспекта. Власовский сказал, что там, за огороженной территорией, и находится тот самый центр.

- Кажется, они тестируют всех.

- А ты как про них узнал?

- В Интернете, - пожал плечами Яков.

Лёва изумился:

- У тебя есть Интернет?! Стой, у тебя есть компьютер, получается?

- Ну да, - подтвердил Власовский, как будто это само собой, как будто компьютер с Интернетом есть у каждого первого.

Лёва присвистнул:

- Америка, комп, Интернет… Твоя бабушка кто? Бандитка?

Яков иронию не оценил.

- Моя бабушка научная сотрудница, а бандит – это ты.

Когда они вышли на кряжистое здание центра репродуктивного здоровья, Власовский вызвался зайти туда вместе с Лёвой, но тот отказался наотрез («Они решат, что мы геи» - уверенно заявил Лёва). На регистратуре молодая девушка вежливо спросила у Лёвы, по какому он вопросу, и он протараторил что-то вроде: «Тстрнвич».

Конечно, она его переспросила:

- Что-что?

Тут подошли бабушка с внучкой лет десяти и говорить стало ещё сложнее. Отвернувшись в сторону, Лёва четко, но тихо произнёс:

- Тестирование на ВИЧ.

- А, тестирование на ВИЧ!

«Ну, конечно, давай, заори ещё громче» - злился Лёва, хотя не так уж она и «орала».

- Тебе есть шестнадцать? Вот, заполни пока анкету.

Лёва не успел ответить, есть ли ему шестнадцать – девушка сунула бланк, ручку и отвлеклась на следующих посетителей. Он растерянно отошёл к скамейкам у входа и беглым взглядом прошёлся по анкете. Вопросы показались ему стандартными: ФИО, адрес, дата рождения… Он начал заполнять, напоминая самому себе, что это больница, медицинская организация, они обязаны хранить полученную информацию в секрете.

На часть вопросов он ответил честно, даже не стал завышать возраст, хотя соблазн был. Но в следующем блоке началось…

Блок начинался со слов: «За последние шесть месяцев…», а дальше шёл перечень действий, которые он делал или не делал (нужно было поставить галочку напротив «да» или «нет»)

«Вы принимали инъекционные наркотики» - «Нет»

«Вам производили переливание крови или её компонентов» - «Нет»

«У вас был незащищенный половой акт с ВИЧ-инфицированным» - «Да».

Последнюю галочку Лёва поставил скрипя сердцем.

Он перевернул бланк, а там ещё два блока вопросов, только разделенных по половому признаку: для женщин и для мужчин. В блоке для женщин спрашивали про беременность, а в блоке для мужчин вопрос был всего один: «Вы практикуете секс с мужчинами?».

«Ага, так я и признался» - хмыкнул Лёва, ставя галочку на «нет».

Он вернул заполненный бланк девушке на регистратуре и та, пробежавшись по нему глазами, сказала:

- Мы не можем принять тебя без родителей.

Лёва был к этому готов, а потому изобразил щенячий взгляд и выдал заготовленную жалостливую речь: