Шрифт:
Закладка:
– С вами все хорошо? – задыхаясь, спросил он. – Этот горилла нашел вас? Вы простите меня. Я не выдержал и рассказал ему, где вас искать.
– Вы все сделали правильно, – сказал я. – Со мной все в порядке. А вот с вами что? Вы ранены?
Свободной рукой доктор Улье ощупал лицо.
– Ничего серьезного. Пока. Этот горилла сказал, что сначала он схватит вас, а потом вернется за мной. И доставит меня к Дендонкеру. – Произнеся это, он содрогнулся.
– Он больше никогда не вернется.
Я сходил к автоклаву и взял скальпель. Вернулся к столу, перерезал кабельную стяжку, скальпель положил в карман и помог доктору Улье встать.
– Зато другие вполне себе могут, – добавил я. – У вас есть машина?
– Да. Конечно. Хотите на время попользоваться?
– Где она стоит?
– Здесь. На служебной стоянке.
– Отлично. Я хочу, чтобы вы сели за руль. И уехали из города. Прямо отсюда за пределы города. Домой не заезжать. Не останавливаться… скажем, если придет в голову купить что-нибудь. Можете это сделать?
Доктор Улье снова потрогал свое лицо.
– Я проработал здесь больше сорока лет…
– Я знаю. Вы мне рассказывали. Но вы должны подумать сейчас о своих пациентах. Если вас убьют, кто их будет лечить? А люди Дендонкера – ребята серьезные, шутить не любят.
Доктор Улье секунду помолчал.
– И как долго мне нужно отсутствовать?
– Не очень долго. День-два, не больше. Дайте мне номер своего мобильника. Я вам позвоню, когда можно будет спокойно вернуться.
– Думаю, если пару суток меня здесь не будет, земля вращаться не перестанет.
Он прошел к письменному столу и на одной из незаполненных форм нацарапал свой номер.
– А вы что собираетесь делать?
– Вам лучше ничего об этом не знать. Мои дела входят в противоречие с вашей клятвой Гиппократа. Почти наверняка.
Доктор Улье отыскал свою туфлю, выбросил загубленный халат в мусор, поправил галстук и повел меня на стоянку. Там стоял «кадиллак». Белого цвета. Возможно, производства восьмидесятых годов. Гигантская такая шаланда, почти автобус. Его бы снимать в какой-нибудь мыльной опере, с большими рогами на капоте. Доктор Улье сел за руль. Я проводил взглядом уезжающую машину и прошел обратно на стоянку машин «скорой помощи». «Линкольн» все еще был на месте, именно там, где я его оставил. У меня отлегло от сердца. С той минуты, как я обнаружил доктора Улье на полу морга, меня не покидало смутное беспокойство. Мне казалось, что человек Дендонкера, когда станет искать меня, может наткнуться и на него. Я открыл заднюю дверцу. Парни в костюмах уже успели очнуться. Оба. Они принялись дергаться и извиваться. Словно пытались выбраться. Или добраться до меня. Еще они пытались что-то говорить. Понять, что они хотят сказать, я не смог, как ни старался. Наверное, у них переломаны челюсти. Я достал из кармана скальпель и поднял его высоко, чтобы у них не было никаких сомнений относительно того, что это такое. Потом бросил его за спину того, кто был в темном костюме, чтобы он смог до него добраться. Туда же бросил и ключи Мансура. Закрыл дверцу и вернулся в здание медицинского центра. Поспешил к главному входу. Мимо женщины с жемчугами на шее. Прошел под глобусом и куполом и оказался на улице. Обогнул здание и вышел туда, где оставил «шевроле-каприс». Он был припаркован в промежутке между двумя зданиями поменьше, в муниципальном стиле, стоящими по диагонали напротив въезда на стоянку для машин «скорой помощи». Я сдвинул в сторону мусорный бак. Не бог весть какая маскировка, конечно, но он хотя бы немножко закрывал машину от постороннего взгляда. Все лучше, чем ничего. От «линкольна» до «шевроле» я добрался за четыре с половиной минуты. Прошло еще девять, и я увидел, что ворота на стоянке «скорой помощи» дернулись. И поехали в сторону. Я завел двигатель «шевроле». Как только промежуток между двумя половинками стал достаточно широк, на улицу вырвался «линкольн». Он сразу повернул направо, так что прямо передо мной не проезжал. Я выждал еще две секунды. Это, конечно, совсем недолго, но как раз настолько я мог позволить себе рискнуть в сложившихся обстоятельствах. Объехав мусорный бак, я повернул и погнал за ними.
Для того чтобы спокойно сидеть у них на хвосте, условия были ужасные. Я ехал в машине, опознать которую было раз плюнуть. Других машин на улице не оказалось, и прикрыться было нечем. Ехал я один, никого на подхвате. Улицы были кривые, извилистые, расположены как попало, и, делать нечего, приходилось держаться близко. Но легче все это сказать, чем сделать. Сидящие в «линкольне» знали, куда они едут. Знали туда дорогу. Где надо сворачивать. Где прибавить газу. Когда можно не торопиться, ехать потише. А когда и не обязательно.
Я гнал «шевроле» на всю катушку, но «линкольн» все равно медленно, но неуклонно от меня уходил. Вот он, не сбавляя скорости, сделал поворот. И я потерял его из виду. Нажал на газ. Сильней, чем привык это делать. Машина качнулась на своих изношенных амортизаторах, покрышки завизжали на повороте. Когда из кожи лезешь вон, чтобы не привлекать к себе внимания, то делаешь серьезную ошибку. Мне удалось вписаться в еще один крутой поворот. Покрышки снова взвизгнули. Но на эти звуки никто не обратил никакого внимания. Потому что некому было их слышать.
А «линкольна» нигде не было видно. Пустой асфальт, ведущий к Т-образному перекрестку. Я еще прибавил газку и снова нажал на тормоза. Шины снова взвизгнули, и я остановился, капотом уткнувшись в перпендикулярную улицу. Прямо передо мной был маленький магазинчик. Кажется, цветочный. В витрине его возилась какая-то женщина. Она бросила на меня пристальный взгляд и скрылась из виду. Я посмотрел направо. Посмотрел налево. «Линкольна» и след простыл. И не было никаких указаний, позволяющих предположить, куда мне лучше сейчас поворачивать. И на мостовой никаких примет, подсказывающих, по какой стороне дороги проехало больше машин. Ни намека, в какую сторону только что свернул автомобиль.
Я знал, что стою лицом к западу. Значит, если поверну налево, то поеду на
