– Я не сомневался, что вам понравится.

– Спасибо, что уговорил нас полететь, – благодарит он и, чуть помедлив, спрашивает: – А ты, кстати, в Куршавеле?

– Нет. На Кипре.

– Ты ведь говорил, что у тебя отпуск и ты планируешь полететь покататься на лыжах.

– В итоге я провожу отпуск на Пафосе.

– Что, прости? – смеётся в трубку Алекс. – На солнце перегрелся, пап?

Он знает, как сильно я устал от этого города. Я люблю Пафос, но за последний год я здесь бывал чаще, чем когда-либо раньше. И, когда у меня появилась возможность взять отпуск, я хотел сменить климат и улететь в горы.

Но…

– Планы немного изменились, – озвучиваю скорее самому себе.

Стою у окна второго этажа. Взгляд мой устремлён на этот самый план, который возится на террасе в моей футболке, сервируя стол к ужину. Два часа назад Яна отправила меня наверх, строго приказав не спускаться, пока не позовёт. Я обещал не подглядывать, но не удержался.

Я наблюдаю, как она аккуратно расставляет приборы и бокалы, раскладывает салфетки и украшает стол свежими цветами. Бутылка вина и свечи ясно дают понять: она устраивает романтический вечер. Видно, как она старается, перекладывая всё по несколько раз, добиваясь идеала. И это лишь сильнее притягивает меня к ней.

Пытаюсь вспомнить, устраивали ли мне когда-нибудь свидание. Но на ум ничего не приходит. Может, Эмилия лет сто назад, когда отчаянно пыталась в меня влюбиться. Хотя очень сомневаюсь.

– Ну я надеюсь, ты отдохнул? Потому что Микас подготовил очень насыщенную программу для нашего путешествия.

– Я давно так не отдыхал, Алекс, – признаюсь ему.

И это правда. Яна умудрилась за эту неделю заполнить собой пустоту внутри меня, о существовании которой я даже не подозревал. До сих пор не понимаю, что именно на это подействовало. Шикарный секс с этой сногсшибательной девушкой? Её заливистый смех, который разносится эхом по всему дому, или, может, глубокий взгляд? Или ноги, от которых я теряю голову как мальчишка? А, может, её умение внимательно слушать, вникая в каждое моё слово, или, наоборот, её способность увлекательно рассказывать обо всём на свете?

Вероятно, всё в совокупности.

У меня ощущение, что вся энергия жизни сосредоточилась в ней одной. Яна – живая, весёлая, прямая и горячая. В ней есть всё то, чего мне так не хватало все эти годы.

Женщины, которые оставили след в моей жизни, со сложной судьбой и полны драматизма. Я был для них крепким плечом и жилеткой для слёз, но всегда оставался на вторых ролях. Я выслушивал их переживания, поддерживал, но при этом чувствовал, как постепенно теряю себя.

С Яной всё иначе.

– Тогда до встречи, пап.

Мы прощаемся, и я убираю телефон в карман. Снова бросаю взгляд на Яну, которая только что закончила сервировать стол. Она внимательно осматривает своё творение, удовлетворённо кивает самой себе и, расплывшись в улыбке, проходит на виллу.

– Я-я-янис, можешь спускаться! – раздаётся её весёлый голос с первого этажа.

Я выхожу из кабинета и, подойдя к лестнице, встречаюсь с ней взглядом.

– Проходи на террасу. Я скоро подойду к тебе, – говорит она с загадочной улыбкой, словно задумала что-то ещё, и исчезает в направлении спальни.

Заинтригованный, я спускаюсь вниз и молча выхожу на террасу. Подхожу к столу и начинаю разглядывать его. Всё просто, но выглядит со вкусом. На белоснежной скатерти аккуратно расставлены приборы и бокалы. В центре стоит свеча, а по обе стороны от неё – мой любимый салат, который я научил её готовить пару дней назад, несколько лёгких закусок и красная рыба, запечённая до золотистой корочки, украшенная веточками свежего розмарина и дольками лимона.

Никаких изысков или сложных блюд, но в этом ужине чувствуется душа и искреннее желание порадовать меня. И это подкупает.

Сажусь за стол, слегка откинувшись на спинку стула, и смотрю, как солнце медленно опускается за горизонт, окрашивая небо в красные оттенки. Не удержавшись, я беру вилку и тянусь к салату. Пробую его и расплываюсь в улыбке. Вкус один в один. Яна даже соус со специями добавила точно по моему рецепту. Хотя в момент готовки мне казалось, что она просто дурачится и ничто не воспринимает всерьёз.

И я в очередной раз убеждаюсь, что эта девушка гораздо способнее и глубже, чем хочет казаться окружающим.

***

Я утратил здравый смысл – только так я могу описать сейчас своё состояние, пока сижу и смотрю на Яну. Будто загипнотизированный, пожираю глазами каждый миллиметр её совершенного тела. Изящная грудь третьего размера, тонкая талия, упругая попка – рай для моих глаз.

С грацией пантеры Яна подходит ко мне и пленительно улыбается.

– Я не такой шеф-повар, как ты, но очень старалась, – говорит, коснувшись пальцем моей шеи, и скользит вниз под рубашку. – Ты сделал мой отпуск особенным, поэтому я решила сделать этот прощальный вечер особенным для тебя, – её голос тихий, бархатный, ласкающий слух.

Просто слова. Ничего особенного. Но они проникают глубоко в меня, цепляются за нечто сокровенное и начинают вытягивать это наружу.

Я разглядываю её лицо. Прохожу взглядом по волосам, собранным наверх, всматриваюсь в голубые выразительные глаза и застываю на накрашенных алых губах, которые вызывают желание впиться в них. Достаточно было бы их, ужина и слов Яны, чтобы считать этот отпуск идеальным, но бестия явно решила оставить жирный отпечаток в моей памяти, раз от и до выглядит так, словно сошла с Олимпа.

На ней короткое чёрное платье с глубоким вырезом, полностью обнажающее одну ногу. Из-под подола мелькает красное кружево белья, которое я заказал ей из Лондона. А на ногах – чёрные лаковые туфли на высоких каблуках.

Я не ожидал увидеть её в таком образе, ведь всю неделю она щеголяла передо мной то голая, то в моей футболке или шёлковом халате. Шикарное зрелище, безусловно. Но видеть, как она нарядилась специально для меня, – особое наслаждение.

Вены пульсируют в висках, кровь бурлит в жилах и стекает в пах, вызывая дикое желание.

– Я восхищён, Яна.

Я кладу руку на её талию и притягиваю к себе ближе.

– Уже? – усмехается, игриво изгибая бровь, а в глазах её пляшут чертинки. – А я ведь только начала.

Она отстраняется и проходит вперёд, направляясь к проигрывателю. Включив музыку, возвращает на меня свой взгляд и начинает двигаться в такт ритмичным звукам. Медленно, грациозно. Она словно огонь, пылающий на фоне заката, – невозможно отвести взгляда.

Уверен, если секс был бы женщиной, он был бы Яной.

Бестия улыбается, не сводя с меня