- О… Эта видит его почти каждый день, и голова у неё болит постоянно.

- Давно поступила?

- Три дня назад, наблюдаем. Это пока самый большой «шар», что мы видели. Остальные благо гораздо меньше, но тенденция намечается…

Я ещё раз внимательно посмотрел на результат томографии. Глубинный страх, что подобное может быть и в моей голове, начал пульсировать где-то на подкорке сознания. Затем я медленно поднял глаза и увидел имя и фамилию пациентки. Елена Костикова.

- Стоп… Костикова? Однофамилица наверное…

- Ты о чём?

- Со мной работает Лена Костикова. У нас завтра с ней дежурство должно быть.

- Ну значит не будет с ней дежурства.

- Это она?

- Да, правда я не знал, что она фельдшер неотложки, она сказала, что она медсестра. Но потом её Витька узнал. – Он бросил сигарету в урну и прокашлялся. – Блин, надо было тебе сказать, а я что-то заработался, вылетело из головы. Но ты вроде говорил, что вы мало общаетесь.

У меня всё рухнуло. Я помню, как она говорила про головные боли, но я даже и представить не мог, что их источником может служить это…

- Твою мать…

- Что такое?

- Ничего. – Я докурил сигарету и выбросил в сторону. – Можешь меня провести, я хочу её навестить.

- С ума сошёл? Ночь уже! Плюс, у нас сейчас будет миллион проверок, ты забыл, что произошло? Потерпи. Сейчас во всём разберутся, поставим на ноги команду ЦКК и тогда можно будет уже посещениями заниматься.

- Ладно… Держи меня в курсе, пожалуйста.

- Добро.

* * * * *

Ника очнулась под разговоры коллег.

- Когда пошла двадцать третья минута, я думал, что всё. Можно прощаться с жизнью.

- Я вообще потеряла сознание чуть только закрыла глаза и раскинулась в кресле. Вообще не помню, что произошло. Помню только как меня везли на неотложке.

Ника попыталась подняться, но все мышцы болели, а кожа в некоторых местах горела. Девушка заглянула под одеяло, она была полностью обнажена, на правом запястье установлен катетер, но капельница пока не подсоединена.

- Уже хочется есть…

- А всё, Лиза, ты теперь на больничных харчах, нас ещё долго не выпустят. - Сказал улыбаясь Ваня. – О, кто у нас проснулся, с возвращением!

Агата помахала рукой, Лиза смотрела куда-то в сторону. Ника ленива подняла ладошку. Вокруг было светло, тепло и безопасно. В огромном помещении стояли панорамные окна почти в пол с широкими, но невысокими подоконниками, сверху горели ярко-голубые продолговатые лампы, за окном – глубокая ночь. Три двери в дальнем конце вели в разные места, первая в операционную за стеной, вторая – в общий коридор, третья – в ванные комнаты. Ника знала об этом, потому что уже бывала здесь. Это лучшая палата во всей больнице, созданная специально для команды ЦКК. Коек, правда сделали с запасом, целых шесть штук.

- Всё болит…

- Это нормально, тебе сейчас поставят укол. Нам всем ставили, но тебя будить не стали.

- Только не это… - Ника закрыла лицо рукой. – Как же я это всё ненавижу.

- Когда ты вырубилась?

- Очень быстро… Помню лишь обрывками, как нас выволакивали.

Дверь в общий коридор открылась и зашла грузная, медсестра на вид которой было лет тридцать пять.

- О, Касьянова! Проснулась таки! Ну готовь ягодицы, сейчас ставить будем уколы.

- Да за что…

- Не за что, а когда! Правильно ставим вопрос.

Ника перевернулась под одеялом и обнажила попу, в которую мгновенно полетела игла, девушка взвизгнула и материлась кусая руку, пока процедура не закончилась. Все окружающие гоготали, глядя на происходящее, Ваня в особенности.

- Что ж ты такая слабенькая? Зубки зажала и потерпела. Сидит вопит здесь, я тебя, чай, не ножом режу.

- Зачем мне катетер, если вы ставите уколы в задницу?

- Как врач распорядился, так и делаю, я тут не решаю, что и как ставить.

С этими словами она вышла из палаты, Ника держала руку на болючем месте, и иногда поглаживала место укола ладошкой, но легче от этого не становилось.

- Старый антибиотик, ставят его вообще всем. Даже если не надо, всё равно ставят для профилактики. – Сказала Агата. – Но у меня то попа мясистая, не то, что у тебя. Я даже не почувствовала.

- Я рада, блядь… - Ника проговорила это уткнувшись в подушку лицом. – Сука, почему же больно так?

- Потому что антибиотик старый, говорю же тебе! Закончились запасы зарубежного.

- Да срать мне… Господи, это был риторический вопрос. – Ника всё ещё дышала в подушку, поэтому её слова были приглушёнными, и никто дословно не мог понять, что она говорит.

- Когда уже кормить будут?

- Ночь на дворе, милая, какой кормить? – Агата посмеялась над Лизой.

- Нам положено только варёное, не солёное и парное. Ты будешь в восторге. – Ваня натянул больничную футболку.

Лиза закатила глаза.

- Я никогда не была в больнице…

- С почином.

- Нас ещё будут долго гонять по всем проверкам, просветят вообще всё, что только можно. Так что думаю, мы застряли тут на неделю, не меньше.

- Надеюсь, это всё оплачивается как положено? – Робко спросила Бермудская.

Агата закатила глаза, а Ваня закрыл лицо рукой.

- Тебя вот только зарплата и интересует. Радуйся, что живы остались.

- Да я радуюсь, просто мне маме деньги отсылать в конце месяца, за ней брат присматривает. Он инвалид, у них нет дохода, только мой… Ну и его пособие по инвалидности, но этого мало.

Ваня приподнял брови, но не был особо удивлён, устроился поудобнее на кровати, лёг на спину, закинул руки за голову и уставился в потолок. Ника в это время отошла от укола, дотянулась до ближайшего ящика с чистой, стерильной больничной одеждой, лежа на животе и достала оттуда свободную футболку. Ваня не удержался и краем глаза подглядел на мелькнувшую обнажённую грудь девушки. Через пару мгновений Касьянова полностью задёрнула свою кровать специальной шторой, крепящейся к потолку и оделась, не привлекая лишнего внимания.

- Если бы ты погибла, они бы перестали получать твои посылки. – Хладнокровно подметила Кушенякина. – Так что странная ты конечно.

- Они бы получили единоразовую