Иш задумался, почему же не было нашествия мышей. Сначала пришли муравьи, затем крысы. А между ними должны были бы быть мыши, ведь условия были для них самыми благоприятными, тем более способности размножения у них были даже лучше, чем у крыс. Однако Иш так и не нашел ответа на этот вопрос. Видимо, в природе существовал какой-то неизвестный ему механизм контроля численности мышей.

И Иш, и Эм постепенно оправились от шока, вызванного нашествием серых тел. Немного погодя, они убедились, что Принцесса не заболела, и жизнь их стала нормальной. Они постепенно забыли о недавних страшных событиях.

Снова голова ее лежала на его руке, и он смотрел в ее влажные темные глаза. Она заговорила: — Я думаю, тебе пора начать читать книги. По-моему, это случилось.

И прежде, чем он успел что-либо сказать, она вдруг задрожала и стала плакать. Он впервые увидел ее страх! И тут же ощутил, что сам слабеет от ужаса. Что — если она умрет?

— О, дорогая! — воскликнул он. — Может нам сделать что-нибудь? Ведь есть же способы! Может тебе не стоит проходить через это?

— О, нет, нет! — плакала она. Все ее тело била дрожь. — Нет, только не это.

Он смотрел на нее, сжимал в объятиях, как маленького ребенка. Ему были дороги эти темные влажные глаза, полные губы, белые зубы, грудной голос…

Постепенно они успокоились. Сначала улыбнулась она слабой улыбкой. Он ответил ей ободряюще. И вот они уже смеялись вместе, сжимая друг друга в объятиях.

— О, дорогая, — сказал он. — Все погибло. Нью-Йорк лежит пустынный, в Вашингтоне нет правительства. Сенаторы, судьи, губернаторы все гниют в земле и еврейские и негритянские проповедники с ними. Остались только мы, двое несчастных людей, живущих на обломках цивилизации и не знающих, кто придет на смену людям: муравьи, крысы или еще кто-нибудь… Может быть, через тысячу лет человек снова станет господином на земле. Но я сомневаюсь в этом. А сейчас нас только двое. Может быть, будет трое.

Он поцеловал ее, все еще всхлипывающую. И он теперь знал, он видел, что сегодня он был сильнее ее.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

На следующий день, после того как она сказала ему, он поехал в Университет и остановился возле библиотеки. Он ни разу не был тут после Великой Катастрофы, хотя посещал городские библиотеки. Огромное здание совершенно не изменилось. Окружающие его деревья и кусты за эти несколько месяцев заметно не подросли. Дренажные трубы работали хорошо, и здесь не было грязи на гранитных плитах. Хотя все равно оставалось общее впечатление запущенности, отсутствия ухода и заботы.

Ему не хотелось ломать окно, чтобы в здание не могли проникнуть животные и дождь. Однако другого варианта он не нашел. Поэтому Иш осторожно вынул стекло, влез в окно и открыл его, дав себе слово снова заделать его после ухода.

Он бывал здесь сотни раз за время обучения в университете. Но сейчас им овладел благоговейный трепет. Здесь хранилась вся мудрость человечества, запасенная им за долгие столетия, необходимая будущему человечеству. Теперь, когда он собирался стать отцом, он вдруг начал думать о будущем. Ребенок не должен вырасти просто потребителем, паразитом. Здесь он сможет почерпнуть все необходимые знания.

Он приехал домой почти в трансе. Книги! Знания! Но одни книги ничего не стоят. Нужны люди, чтобы читать, изучать их. Кроме того, нужно запасти и многое другое. Например, семена. Нужно, чтобы выведенные людьми растения не исчезли с земли.

Цивилизация ведь коснулась не только людей, но и животных, растений и многого другого. Они шли рядом с людьми, как братья, друзья, товарищи. Святой Франциск восклицал: «О, Брат Зерно! О, Сестра Кукуруза!» Теперь он мог бы продолжить: «О, Дедушка Колесо! О, Кузен Компас! О, Сестрица Теорема!» Знания в науках, философии плечом к плечу стояли рядом с человеком.

Он с мальчишеским энтузиазмом изложил все это Эм. Она старалась обучить Принцессу отзываться на зов. Эм выслушала его совсем равнодушно. — Цивилизация? — сказала она. — О, ты имеешь в виду самолеты, которые летают все выше и быстрее? Это?

— Да. Но и искусство, музыка, литература, культура…

— О, да. Книги о шпионах, негритянский джаз, от которого у меня болят уши.

Он был разочарован, хотя понимал, что она совсем не смеется над ним.

— Кстати, о цивилизации, — сказала она. — Нужно выяснить, какое сейчас число, а то через пару лет мы не будем знать, когда праздновать день рождения.

Так вот в чем разница между мужчиной и женщиной! Она мыслит только категориями ближайшего будущего. И вся грядущая цивилизация для нее ничто, по сравнению с проблемой, как установить точную дату рождения — ребенка. Снова он почувствовал превосходство над нею.

— Я сегодня не успел почитать книги о родах. Но ведь это не к спеху, верно?

— Конечно. Может быть, они и не понадобятся. Разве ты не помнишь, что раньше, бывало, так, когда женщины рожали в такси, в коридорах больниц, где угодно. Когда роды начинаются, их не остановишь.

Позже, однако, он должен был признать, что она права относительно восстановления календаря. Время — история, история — это традиции, традиции — это цивилизация. Если потерять течение времени, его уже не восстановить. Может быть, он уже потерял его, если кто-либо из выживших не позаботился сохранить. Взять хотя бы семидневную педелю. Даже для людей далеких от религии дорога традиция дня отдыха после шести дней работы. Она сохраняется уж по меньшей мере пять тысяч лет, с дней Вавилона. Неужели теперь она погибнет? Неужели ему теперь не суждено узнать, какой же из бесконечных дней воскресенье?

Впрочем, он имел достаточные знания в астрономии, чтобы по положению солнца определить день недели.

— Ты права, — сказал Иш. — Мы знаем, какой сейчас год, а когда мы решим, что наступил Новый Год, а его мы вычислим по положению солнца, мы будем делать зарубки на камне. И так каждый день, каждый год. По этим зарубкам мы всегда