Шрифт:
Закладка:
– И погибли?
– Не совсем погибли, Дахý. Знаешь, бывает, что человек не живет, но и не умер. Вот с ними двоими как раз так и вышло, они стали голосами ручья.
Человек не живет, но и не умер? Дахý не мог этого понять.
– Говорят, что с тех пор ручей издает такие звуки – «жур-жур-жур-жур», – ты послушай, разве не приятно его слушать? И вот бунун, когда охотились в горах, или когда возделывали землю, иногда, часто и всегда долго-долго слушали этот шум ручья. Ну а когда некоторые бунун захотели подражать этому звуку, то получился писус-лиг (гармония).
Отец Дахý был очень хорошим певцом и охотником, но в жизни на равнине он оказался неудачником. Он часто переживал из-за того, что не мог держать себя в руках, на заводе из-за мелочей конфликтовал с другими. В общем, ему нравилось по выходным ходить в горы с ружьем за плечами, выходить один на один с горным кабаном, с ностальгией вспоминать старых охотников бунун, их славные и страшные истории. Дахý никогда не забудет, как первый раз участвовал в облаве на зверя, и какие тогда были глаза у отца. Собаки бросились загонять зверя, а отец давал указания другим охотникам, чтобы они рассредоточились в окружении. Пот заливал глаза Дахý, так что он еле видел дорогу, и ему оставалось только прислушиваться и, доверившись инстинктам, нестись сломя голову к своему месту. Он услышал несколько выстрелов в разных местах, звуки стрельбы летали, парили над лесом, как птицы, и улетали, не оборачиваясь.
Дахý захотелось спеть песню, но рядом никого не было, чтобы подхватить. Он спел несколько фраз, но все равно чего-то не хватало. Потом вытащил полоски сушеного мяса и бросил Камню и Луне, а сам сорвал водяной сельдерей, чтобы взбодриться, проглотил вместе с чаем. Камень и Луна – его семья в лесу. Дахý подумал и решил вечером разбить лагерь чуть повыше, там недалеко была вода, и не было опасности камневалов. Он повернул голову и сказал Камню и Луне:
– Ладно, сегодня вечером хорошенько выспимся, а завтра продолжим поиски. Даже Луне нужно иногда отдыхать, да?
Дахý смотрел на небо, на деревья, на звезды, вспоминая слова, которые говорили старейшины в селении: «Надо чаще разговаривать с небом, с лесом, с облаками или звездами, потому что, наверное, в их обличье приходят Диханин (боги). Если ты не будешь говорить с ними, Ханито (духи) появятся, когда ты останешься один». Дахý хотел поговорить с ними, но не знал, что сказать.
Вокруг послышались крики мунтжаков, похожие на собачий лай, трескотня насекомых. Дахý увидел, как вылетают мотыльки темной окраски и забираются на его фонарик. Через некоторое время он заметил, что мотыльков стало как-то чересчур много. Некоторые из них были огромными, каких он видел еще в детстве. Он слышал от походников-энтомологов, что таких мотыльков называют павлиноглазка атлас. Другие мотыльки, бледно-зеленого водяного цвета с длинными и очень красивыми хвостами, называются павлиноглазка селена. А те, у которых узор в виде глазок на крылышках, точно на тебя уставились тысячи глаз, обычно называют айлантовый шелкопряд. Эти мотыльки летают редко, они привыкли незаметно сидеть на стволах деревьев, притворяясь частью дерева.
Внезапно Дахý почувствовал, что издалека к нему медленно приближается едва уловимая тень. Он поднял глаза, чтобы получше рассмотреть ее, – и тут увидел, что полил дождь. Каждая ниточка дождя светилась, будто бы сама луна, превратившись в дождь, снизошла на Дахý.
Мусороворот в океане
Встав рано утром, Хафáй начала убираться в «Седьмом Сисúде». В это время суток у нее бывало самое хорошее настроение. Соленый воздух с улицы смешивался с запахом соломенных циновок и деревянных стульев, превращаясь как бы в аромат печенья. Этот запах из детства на какое-то время отвлекал ее от неприятных мыслей.
В первое воскресенье июля в «Седьмом Сисúде» появилась пара, мужчина с женщиной, которых раньше Хафáй никогда не видела. Они пришли, сели на место у «маяка», установили видеокамеру, и все утро так и просидели. Он был рослый, в жилете фотографа, на котором, казалось, не было ничего, кроме карманов. За плечами у него был огромный операторский рюкзак. Смуглая кожа, стриженая голова, веки без складок, – он производил впечатление мужчины, который любит спорт, но при этом серьезно относится к деталям. А у женщины яркий макияж вокруг глаз, костлявая фигура, лицо какое-то не очень настоящее. Надо же, пришла сюда в серебристых туфлях на каблуках, такое только по телевизору и увидишь. Ну ладно, Хафáй с натяжкой признала ее красоткой.
Красотка, сев за столик, включила планшет и уткнулась в экран, как будто больше вообще не хотела видеть своего напарника. Мужчина установил монокулярный телескоп и профессиональную видеокамеру, марка которой была специально закрыта наклейкой. Но Хафáй с первого взгляда поняла, что они точно не за птицами приехали наблюдать. Ее знакомые орнитологи-любители как-то говорили, что выше по течению фабрика ограничила спуск воды, плюс всякое загрязнение, в итоге там, где речка впадает в море, рыбы стало так мало, так мало, что за эти годы птицам у устья речки никакого житья не стало. Тем более, если смотреть со стороны «маяка», сегодня никаких птиц вообще не увидишь, только серую дымку.
– Отдыхать приехали?
– Нет, сегодня работаем – наблюдаем за морем, – ответил мужчина.
– Я уже столько лет здесь наблюдаю. А море и вправду дело тонкое. Вы не спешите, устраивайтесь поудобнее, – шутливо заметила Хафáй. Может быть, они здесь для того, чтобы снимать дом Алисы? Несколько лет назад репортеры тут околачивались, специально приезжали, снимали. Она включила стереосистему и поставила старенький компакт-диск, песню Панай[21] «Может быть, однажды…». В то время Панай нравилась многим молодым людям. Она сама один раз на берегу как-то услышала, как Панай пела живьем, и была в восторге. Хафáй чувствовала, что Панай пела эту песню нарочито легко и расслабленно, но получался тяжелый привкус, как будто это «однажды» никогда не наступит.
Мужчина решил заказать блюдо дня. Хафáй приготовила сегодня специальное блюдо, назвав его «Обед трёх сердец», потому что главными ингредиентами в нем были сердцевины диких овощей трех видов: пандан душистый, мискантус и альпиния. Вчера Хафáй сама ходила все собирать. На второе можно было заказать жареную рульку дикого кабана или приготовленную на пару рыбу. Мужчина подошел к стойке, протянул визитку. Ну точно, оператор какого-то телеканала, а женщина – выездной корреспондент.
