Шрифт:
Закладка:
Дорога не близкая. Катя попросила мужа не спешить. Машка ерзала в кресле и поглядывала в окно. Дерби сначала тоже суетился, потом ему надоело, и он улегся рядом с девочкой.
Ближе к вечеру Катя напомнила Игорю, что они договорились ночью не ехать.
– Да, я помню, минут через пятнадцать будет мотель, там и остановимся, – ответил муж.
Когда они подъехали к мотелю, оказалось, что мест нет – сезон. Кто-то из служащих посоветовал проехать еще двадцать километров, там есть частная гостиница.
Сумерки ложились на дорогу легкой серой дымкой. Машка и Дерби спали. Игорь чувствовал, что устает. Он посмотрел на жену, та дремала. Оглянулся на заднее сиденье и… С проселочной дороги наперерез машине выскочил мотоцикл!
Игорь лихорадочно пытался вывернуть руль и уйти от столкновения, машину повело, выбросило на другую полосу, развернуло, и она задом стала съезжать в кювет.
Что-то тряхнуло, машина перевернулась, еще раз и еще. Машка ревела в голос, Катя что-то закричала, Дерби мотало по салону, пес пронзительно взвизгивал.
Вязкая тишина сумерек нависла над теми, кто был в машине. Катя, застонав, повернулась к дочке. Маша захлебывалась от слез, но надежно сидела в кресле. Женщина посмотрела на мужа, тот был без сознания.
Пес тихо скулил где-то на полу. От удара дверь с Машиной стороны открылась. Катя, превозмогая боль, дотянулась рукой до автокресла и нажала кнопку.
– Машенька, доченька, все хорошо, просто выйди из машины, – стараясь говорить спокойно, попросила она дочь.
– Я боюсь, мамочка, – захлебываясь слезами, пролепетала Маша.
Тут на заднее сиденье, сильно взвизгнув, выбрался Дерби. Передняя лапа собаки кровоточила и висела безжизненно, на морде были ссадины. Пес посмотрел на хозяйку.
– Тащи, Дерби, тащи, – скомандовала Катя.
Ни секунды не раздумывая, не обращая внимания на пораненную лапу, пес выбрался из машины, развернулся, ухватил Машу за джинсы и, упираясь тремя лапами, потащил девочку из разбитой машины. Ребенок вдруг успокоился и безропотно последовал за псом.
На трассе кто-то остановился, к месту аварии побежали люди. Одни стали что-то делать с дверями, кто-то освободил Катю, кто-то пытался вытащить бессознательного Игоря.
Катя попыталась пойти к дочке, но не смогла, упала на землю: нога была сломана. Машка сама подбежала к маме, обняла, снова заплакала. К ним прихромал и Дерби…
Парк был залит мягким вечерним солнцем. По широкой дорожке прогуливалась семья, на которую многие обращали внимание. Высокий мужчина вез перед собой инвалидную коляску, в которой сидела миловидная женщина с загипсованной ногой. Рядом с папой шли девочка в коротком розовом платье и собака с загипсованной лапой.
– Платьице у Машки хлипкое какое-то, – задумчиво произнес мужчина.
– Ничего, у него подол крепкий, – ответила мужу Катя, прекрасно понимая, что тот под этим подразумевал.
Маша отодвинулась от пса, Дерби гавкнул, и все дружно засмеялись. Тревога и боль уже отпустили их, они все живы, практически здоровы, а это ведь главное, теперь можно и пошутить.
Двойной улов
За пятнадцать лет зимняя рыбалка стала для Федора не просто увлечением, она стала страстью, сокровенным ритуалом, который согревал ему душу и приносил массу удовольствия.
К счастью, жена, с которой он прожил уже десять лет, с пониманием отнеслась к его страсти и никогда не ворчала по этому поводу. Семилетний сын не раз просился с папой на озеро, но тут мама была непреклонна. Несмотря на то, что от дома Федора до озера было тридцать минут пешком, жена считала, что ребенку рано еще сидеть на морозе несколько часов. Она боялась за его здоровье.
Все начиналось тогда, когда мороз сковывал крепким льдом водную гладь озера. Каждую субботу и воскресенье Федор вставал затемно. Приготовив все с вечера, он тихо, стараясь не разбудить семейство, собирался и выходил в путь.
Ему нравилось идти на заре по вкусно хрустящему снегу, глядя, как тоненькая красная полоска восхода медленно окрашивает небо. Морозная тишина окутывала путника мягким одеялом, даря ему минуты блаженного покоя.
Вот и озеро. Федор оглядел заснеженные просторы, заметил, что он не первый. Метрах в тридцати от берега уже кто-то обустраивался. По ярко-оранжевому ящику Федор опознал Димыча. Они познакомились именно на рыбалке, года четыре назад. Димыч был моложе Феди на восемь лет, но тоже пристрастился к зимнему лову, и частенько они рыбачили вместе.
Федор поприветствовал Димыча рукой и пошел в другую сторону. Немного покружив по льду, он выбрал место, сбросил снаряжение, достал щетку, слегка расчистил место под лунку. Привычными выверенными движениями пристроил ледоруб, проделал отверстие. Встал на колени, приложил ухо к лунке, послушал воду. В общем, шел привычный ритуал подготовки к главному действию.
Проделывая отработанные до автоматизма движения, Федор размышлял:
«Юля попросила не задерживаться надолго. Надо съездить на рынок, закупиться на неделю, потом заехать к родителям Юли, взять консервацию. Эх, хоть бы с клевом повезло…»
Консервацию теща с Юлькой закрывали всегда вместе. Тоже, наверное, ритуал. Главное, у родителей был свой дом, а в нем – отличный погреб, где и хранили все произведения дам.
«Ладно, приступим. Ловись, рыбка, большая да маленькая, но большая ловись почаще, а маленькая – с перерывами», – улыбнулся Федя, мысленно произнося все тот же ритуальный призыв.
Удивительно, но на этот раз госпожа удача улыбнулась Феде в ответ, и клев пошел. Димыч, заметив, как друг одну за другой кидает на лед рыб, вздохнул, завидуя по-белому.
Федор, углядев подглядывания Димыча, усмехнулся. Рыба шла, конечно, но не так, чтобы раз за разом. Просто со стороны, когда у самого клева нет, кажется, что более удачливый сосед таскает рыбу со скоростью пулемета.
Прошло три часа. Федор посмотрел на часы и стал собираться. Не успел он все разложить по местам, Димыч уже стоял рядом, придерживая свой оранжевый ящик.
– Давай, Димыч, занимай хлебное место. Мне сегодня ограничили график, – посмеиваясь, сказал Федор.
Солнце, отметившись с утра тонкой полоской зари, так и не выкатилось в полной красе на небо. Тучи не клубились, они покрывали небо тонким пледом, не оставив золотым лучам ни малейшей щелочки.
Выйдя к шоссе, Федор направился к дому. Пройдя несколько метров, он услышал тихий скулеж, глухо идущий откуда-то с обочины.
Оглядев ровный снежный наст, он увидел в трех метрах от края дороги темное пятно провала. Поставив ящик на снег, Федор, проваливаясь по колено, добрался до провала.
В пробитой в снегу ямке, припорошенный снегом, сидел щенок. Он мелко дрожал, скулил. Было видно, что малыш пытался пробиться сквозь толщу снега: в одном месте было подкопано. Однако снег не выпускал маленького пленника, он осыпался ему на голову, припорашивал тельце.
Федор просунул руку, схватил щенка за шкирку и вытащил из ловушки. Расстегнув камуфляж, он
