Перед сном Максим размышлял о побеге Андрея. Еще вчера он сам был готов под присягой поручиться за невиновность молодого человека, настолько тот казался удрученным смертью отца. Но факт побега говорил об обратном.

В растерянности охотники разошлись по койкам.

Утром Василий Трофимович наконец вышел к народу. Вид его был ужасен. Трясущиеся руки, несвязная речь и узкие щелочки глаз подтверждали сильнейшее алкогольное отравление. Опухшее и пожелтевшее лицо делало его похожим на мертвеца. Ему действительно нельзя было категорически выпивать. Василия Трофимовича кратко ввели в курс дела, пересказав все произошедшее за время его запоя.

— Нормально, знацца, вы тут наворотили, — резюмировал он, потерев подрагивающими руками коротко стриженый бобрик седых волос. Угрызений совести из-за своего поступка он не испытывал, или по крайней мере, не демонстрировал. — Рустам мёртв, сын его в бегах, а Виталик в цулане за кражу личного имушшества и порчу казенного. Дениса чуть не сожрал белый медведь, генератор сдох. Ницего, это самое, не забыл? — лицо его скривилось то ли от новостей, то ли от похмельного синдрома. Поморский выговор еще сильнее усилился, и понять его было нелегко.

Максим пожал плечами. Возразить было нечего, событий действительно произошло много.

— Ладно, это самое, пойду со связью разбираться.

Василий Трофимович очень медленно, но самостоятельно смог дойти до аппаратной. Там он немало удивился спящему на полу обнаженному Денису. Тот быстро пришёл в себя, оделся и прибрал раскладушку. Василий Трофимович поцокал языком, проверил уровень сигнала, поручил Лидии Николаевне его контролировать, и, вооружившись каким-то хитрым прибором, полез на крышу метеостанции. Через десять минут он позвал Максима на помощь. Тот пошёл искать стремянку, на что Василий Трофимович покрутил пальцем у виска.

— Сынок, ты чего робишь? На шшердак залезь, через окошко на крышу веранды сразу попадешь.

Максим так и сделал, и вскоре под руководством тестя поворачивал конвертер — маленькую коробочку в пластиковом чехле, находящуюся на длинном кронштейне напротив самой спутниковой тарелки.

— Вишь, цего стервец наделал, излуцатель сигнала не только вниз, но и вбок отогнул, — пояснил старый метеоролог, показывая на конвертер. — Ослабляй, это самое, болты.

Максим кивнул и сделал, что было велено.

— Угол места 19, так, а азимут, к примеру, 205, — под нос себе бубнил Василий Трофимович. — У нас тут 15. Знацца, вот сюда, по часовой стрелке крути. Так, ещё на два шшелцка, — командовал он зятем.

Максим исправно крутил конвертер, поглядывая на тестя. Видок у него был по-прежнему как у восставшего из ада.

— Лида, — покричал Василий Трофимович жене. — Цто с сигналом?

— Сила 50 %. Качество 25 %, — донеслось из радиорубки.

— Ешшё шшелцок, — скомандовал тесть Максиму.

— А так? — крикнул Василий Трофимович вниз.

— 100 на 100, — отрапортовала Лидия Николаевна.

— Аккуратно затягивай. Все болты, это самое, понемножку, чтобы не сбить настройки, — скомандовал он Максиму и пошел вниз.

Максим выполнил указание, выдохнул и поднял голову, осматриваясь вокруг. Небо было ослепительно голубым. Температура ощутимо повысилась и явно была плюсовой. Максим кожей чувствовал, что весна уже входит в свои права и скоро полностью преобразит царство снега и льда в живую тундру с птицами и разным мелким зверьем. Он бывал летом в тундре и понимал, что даже в разгар лета здесь будет довольно скудная растительность, но все-таки это было жизнью, а не ледяным безмолвием.

Заполярье опять представлялось прекрасным местом, но уже не таким безобидным, как раньше. Хотя Максим и жил в довольно северном городе Архангельске, но тот все-таки был южнее Полярного круга. Так что к полярному дню Максим не привык, только к белым ночам в летние месяцы. Здесь его поначалу восхищало солнце, не заходящее за горизонт круглые сутки, затем стало раздражать, а спустя неделю он уже привык.

Через несколько минут метеорологи связались с руководством в Нарьян-Маре. Те, в свою очередь, пообщались с полицией, и в течении часа им перезвонил начальник уголовного розыска райотдела.

— Майор Росгвардии Соколов, Архангельский ОМОН, — отрапортовал Максим по громкой связи и, откашлявшись, продолжил:

— Докладываю обстановку. Произошло умышленное убийство. Место преступления опечатано. Оружие убийства, нож, вероятно, с отпечатками пальцев локализован. Потерпевший Умяров Рустам Вагитович. Подозреваемый Умяров Андрей Рустамович. В бегах. Скрылся вчера вечером на вездеходе в направлении реки Печора. Возможный сообщник Нидергаус Виталий, отчество забыл. Испортил спутниковую связь. Задержан. Доклад окончен.

— Ну майор, ты молодец. Приметы сбежавшего есть?

— Восемнадцать лет. Телосложение полное. Рост средний. Причёска манерная, — Максим не нашел нужного слова для описания хипстерской стрижки.

— Ладно, ориентировку бросим сейчас. К вам следственную группу попробуем отправить, но непонятно, как с транспортом. У меня только «УАЗики».

Тут вмешался Денис:

— У меня до сих пор есть полномочия. Могу вызвать вертолет за счет компании, — сказал он вполголоса Максиму.

— Дело говоришь. А то наш зафрахтованный только через два дня нас заберёт, — вмешался в разговор Никита.

Максим сообщил об этом оперативнику.

— Жду тогда вашего вертолета, предупредите за пару часов. Криминалист у нас один, надо выдернуть, — с видимым удовольствием опер принял подмогу.

Следующие несколько часов Денис провел, давая указания секретарям компании. Все остальные занялись своей рутиной. Ирина ушла снимать замеры, Лидия Николаевна готовила обед, Василий Трофимович разбирался с основным генератором.

— Вы мне тут этим военным троглодитом все топливо сожжете, — брюзжал он на охотников.

— Дык на этом стартер полетел, Василий Трофимович.

— Так поменяли бы. У меня запасной есть, — брюзжал дед. — Пойдём, сынок, поможешь, — повернулся он к зятю.

Никита и Иван выпросили у Максима свои ружья, под предлогом того, что у него есть уже два подозреваемых, и они, Черевко и Колычев, уж точно не убийцы, после чего пошли на засидку стрелять гусей. В засидке Иван достал фляжку и предложил Никите.

— Ты же подшитый? — удивился тот.

— А вот и нет. Не стал таблетку принимать, и подшивка кончилась. Ночью, правда, поколбасило крепко. Сердце колотилось, думал выскочит. Но я витамином С закинулся, теперь все чики — пуки, — Иван говорил быстро и немного бессвязно. Но Никита не придал этому