мистера Парка оживилось; он разложил элементы пазла между коробкой и перевернутой крышкой. – Сначала углы и края – отбираем их и раскладываем на столе. Потом можно будет собрать рамку. – За все выходные Блю еще не видела его таким оживленным, и этот энтузиазм развеял напряжение. Даже Милтон, протянув фуражку, принял горсть деталей и начал их разбирать.

– «Дженга» вам не нравится, однако пазл вы собираете с огромным удовольствием. Почему так? В чем разница? – Опираясь локтями на колени, Сабина склонилась над кофейным столиком, и Блю в который уже раз подивилась ее прямоте.

Покраснев, миссис Парк сосредоточилась на элементах пазла, разложенных на перевернутой крышке.

– У каждого свои предпочтения, – начал мистер Парк. – У нас для гостей заготовлены самые разные игры, и я просто забыл, что Молли…

– Все в порядке, Джош, – остановила его миссис Парк. Она опустила крышку коробки. – Сказать по правде, для меня все эти игры ассоциируются с детьми. Господь не благословил нас иметь собственных. Я в каком-то смысле смирилась с этим, еще много лет назад, однако порой это по-прежнему сильно меня задевает, и причиной могут стать самые разные глупые мелочи.

– Понятно, – произнесла Сабина с обычным коктейлем сочувствия и любопытства. – Я вам сочувствую.

– Всем нам выдались свои испытания, – продолжала миссис Парк. – Иногда проще заниматься тем, что для меня не ассоциируется с детьми. Я сомневаюсь, что одиннадцатилетний ребенок захочет отбирать угловые элементы. – Выудив из кучки один такой, она торжествующим жестом положила его на стол. А Блю подумала, почему для этого несуществующего ребенка миссис Парк выбрала возраст именно одиннадцать лет.

– А мне нелегко пройти мимо кафе-мороженого, – заметила Сабина, внимательно вглядываясь в элементы пазла. – Когда она приезжала ко мне в гости, я водила ее во все такие заведения, какие только знала, и мы устанавливали им рейтинг: мы завели таблицу на компьютере и вносили туда оценки за вкусовые качества, украшение сверху, размер креманки, а в конце возвращались в то кафе, которое набрало самые высокие баллы.

– Ты про свою сестру? – спросила Блю.

– И свою племянницу.

– Извини, – смущенно пробормотала Блю. – Они обе…

– Я потеряла их обеих после смерти зятя. С тех пор сестра со мной не разговаривала. – Сабина погладила голубой край кусочка пазла, который держала в руках.

– А что произошло с вашим зятем? – спросил Милтон, и Блю порадовалась тому, что он задал этот вопрос, потому что сама она не смогла произнести его вслух. Хоть известие о том, что сестра Сабины жива, и доставило ей облегчение, она никак не могла проглотить шок. Она ведь была уверена, абсолютно уверена…

– Я везла его в аэропорт и не справилась с управлением, – сказала Сабина, и Блю поняла, почему ей потребовалось приехать в такое место, как «Болото надежды».

– Понимаю, как вам пришлось тяжело, – произнесла миссис Парк тоном, в котором сквозил психотерапевт. Однако Сабина переключила внимание в другую сторону.

– Вы не думали над тем, чтобы взять приемного ребенка?

Блю вздрогнула, посчитав этот вопрос слишком личным, однако супруги Парк и глазом не моргнули. Наверное, до Сабины и другие гости также задавали этот вопрос.

– Мы изучали этот вопрос, – сказал мистер Парк, а миссис Парк, поджав губы, сосредоточенно уставилась на элементы пазла.

– Однако заявление вы так и не подали?

– Подали, но не всегда все получается так, как надеешься, – сказал мистер Парк.

– Вам отказали? – недоверчиво спросила Сабина. – Не могу себе представить лучшую пару для усыновления ребенка.

В глазах у миссис Парк появились слезы, и она, смахнув их, поблагодарила Сабину за добрые слова. Зажав фуражку в руках, Милтон наблюдал за супругами Парк, не говоря ни слова, а в голове у Блю снова громко зазвенели три имени.

– А у вас есть дети? – спросила Сабина у Милтона.

– Были, по одному каждого пола, – ответил тот. Прошедшее время прозвучало громче его голоса, и Молли положила руку ему на колено, однако Милтон стряхнул ее, сказав: – Пожалуйста, не надо!

– Я у своих родителей приемная. – Разбив напряженность, Сабина толкнула ногой ногу Блю. – Готова поспорить, ты это в моих звездах не прочитала?

– Нет, не прочитала, – сказала Блю, и у нее уже было готово сорваться с языка то, что она никогда не читала по звездам, однако она сдержалась. – Это твои приемные родители предложили тебе отправиться сюда?

– Других родителей у меня нет. – Сабина убрала ногу, а Блю захотелось понять, почему Сабина может без стеснения задавать прямые вопросы, почему ее тон кажется приемлемым, в то время как тон самой Блю… нет, ей захотелось узнать, научится ли она когда-нибудь говорить то, что нужно, находить нужный тон, подбирать правильные слова.

– Твоя сестра также была приемной? – спросила Блю, постаравшись смягчить свой голос, как это делала миссис Парк.

– Нет. У моих родителей уже были две дочери до того, как они удочерили меня, – обе голубоглазые светловолосые Венеры, – грустно усмехнулась Сабина. – Меня взяли из одной семьи в Берлине, а затем моего младшего брата во Вьетнаме. Они очень… добрые, мои родители.

– У них у обоих большое сердце, – сказала миссис Парк.

– Да, хотя, как мне кажется, как следствие, у моих сестер сердца поменьше. У вас есть племянницы или племянники?

– Мы оба у своих родителей были единственными детьми, – сказал мистер Парк. – Так что…

– Кроме нас, больше никого нет, – закончила за него миссис Парк.

Блю положила на место элемент пазла, голубой с белым кусочек неба. Это прикосновение ударило ее разрядом шокера, послав мощный электрический импульс от пальцев к мозгу. Элеонора, Лорен, Джессика Пайк.

Блю отдернула руку.

Лампы погасли, вспыхнули ярче, снова погасли, и миссис Парк заметила:

– Непогода влияет на электричество.

Милтон пробурчал что-то себе под нос, соглашаясь с ней. Никто не обратил внимания на реакцию Блю.

Склонившись над столом, мистер Парк порылся к кучке в поисках других краев. Миссис Парк с остекленевшим взглядом медленно покрутила элемент в пальцах. Она подавила зевок.

Удвоив усилия, Блю постаралась прогнать имена из головы, прогнать воспоминание о длинных светлых волосах, бледной коже и темных глазах. Она сказала себе, что это не имеет никакого значения, что все можно объяснить логически, что стресс последних дней, недель и лет расщепил ей рассудок.

Однако лицо прочно сидело в сетчатке глаз, имена постоянно всплывали в памяти, и Блю не могла отделить одно от другого, но в то же время не могла связать это с кем-либо из присутствующих.

Она еще никогда не испытывала ничего подобного, кроме как в прошлом, во время раскладывания Таро. Однако теперь Блю видела, что ее взрослая жизнь была замкнутой, а общение с другими людьми сознательно ограничивалось.

– Что ты делаешь? – с любопытством спросила Сабина.

Наклонившись к столу, Блю прижала пальцы к оставшимся элементам пазла, пытаясь понять, к кому подключилась. Она ощущала лишь отдельные кирпичи сплошной стены, чувствовала скрывающиеся за этой стеной страшные тайны, связанные между собой,