Глупость, конечно, нобывает ихуже.

Дождь усилился, однако «дворники» справлялись, даже работая наминимальной частоте– Платон нелюбил, когда они мельтешат перед глазами. Оностановился уворот «Сухарей», мысленно обругал себя зато, чтозаболтался ислишком поздно надавил накнопку брелока, ирешительно свернул разговор:

–Нина, яприехал. Идаю слово, чтовпонедельник вопрос будет закрыт.

–Длявсех будет лучше, если ты неошибёшься,– холодно бросила бывшая иотключилась.

Платон выругался. Нотолько убедившись, чтоНинель повесила трубку: нельзя посылать поматери новую жену старого спонсора.

Особняк Ады– Платон называл все дома в«Сухарях» особняками– располагался ближе кперекрёстку, чемособняк Платона, который он прагматично сдавал. Нов который несобирался заезжать, поскольку арендаторы предупредили, чтовернутся изотпуска лишь вначале ноября. Чтоже касается особняка Ады, тоон был двухэтажным, выстроенным изкрасного кирпича, материала, который вдевяностых годах пользовался особенной популярностью вПодмосковье и, наверное, повсей России. Красотой он, безусловно, проигрывал стильному соседу справа, однако мог похвастаться двумя достоинствами: былпросторным, сизрядным количеством комнат иобладал большой, обращённой клесу террасой, накоторой взрослые периодически устраивали вечеринки, втом числе– сгрилем. Ноэто случалось нечасто ипо вечерам, зато всё остальное время терраса принадлежала их компании: Аде, Платону, ИльеиРуслану, издесь они провели множество прекрасных часов. Домилес надёжно ограждали террасу ответра, вслучае дождя выдвигались маркизы, дети «навоздухе» ипри этом «навиду»– чтоещё нужно?

Иединственным недостатком этого замечательного места было то, чтоусоседки справа тоже была терраса. Тожеоткрытая, тоже выходящая клесу, неочень большая ирасположенная науровне второго этажа. Соседка проводила наней много времени, идети постоянно ощущали насебе её недобрый взгляд.

Ведьмин взгляд.

Современем ощущение переросло вуверенность, ониповерили, чтоживущая пососедству старуха– злая колдунья, акогда дети вочто-то поверили, переубедить их практически невозможно. Дажекогда они взрослеют.

Ктомуже Розалия– такзвали соседку– достарости сохранила антрацитово-чёрные волосы, чтовкупе скрючковатым носом, белой кожей илюбовью ктёмной одежде придавало ей мистический вид. Завершала картину большая чёрная собака, которая всегда сопровождала старуху.

–Добрый день!

–Илья?– изумился Платон.

–Тычто здесь делаешь?– Бархин тоже нестал скрывать удивления.

–Неожидал?

–Нето чтобы неожидал– недумал, чтоты приедешь.

–Ая приехал.

–Зачем?

–Аты здесь зачем?

–МнеАдька позвонила.

Брелока отворот особняка уПлатона небыло, онпозвонил Аде, попросил открыть, думал, выйдетона, аувидел Илью. Апоскольку они были старыми друзьями, нестал скрывать, чтонеобрадовался.

–Тебе?

–Вижу, выначали делиться впечатлениями,– усмехнулась вышедшая накрыльцо женщина.

–Тыему позвонила?– повернулся кженщине Платон. Вего голосе проскользнули ревнивые нотки.–Ему?

–Добрый день, Тоша.

–Тыему позвонила?

Ада подняла брови, показывая, чтоПлатон ведёт себя неправильно. Онсбился, пару раз вздохнул иобиженно произнёс:

–Привет.– Нотутже вернулся кпрежнему тону:– Ты ему позвонила?

–Да.

–Почемуему?

–Мнестало плохо.

–Иты позвонилаему?

–Может, тыбудешь называть меня поимени?– недовольно спросил Илья.– Ну, так, дляразнообразия.

–Тоша, тынеответил назвонок, поэтому я оставила сообщение ипозвонила Илье. Ктомуже я незнала, вМоскве ты илинет.

–Ядавал большое интервью неделю назад!

–Прости, Тоша, янеособенно слежу засветской хроникой.

Платон развёл руками иперевёл взгляд наБархина.

–Наменя несмотри,– улыбнулся Илья.– Явотличие оттебя трубку снял.

После его слов налице Платона появилось такое выражение наивной растерянности– совершенно детское,– чтоБархин неудержался иподначил друга:

–Кактеперь жить,да?

–Да!– снеожиданной горячностью воскликнул Платон.– Да! Тысячу раз да! Длякого-тоже это делается: интервью, рецензии, статьи… Длявас! Авы несмотрите ине читаете. Ине интересуетесь.

–Гм…– Ильяпредположил, чтостарый друг почувствовал себя дураком из-за того, чтонеснял трубку, апотом явился беззвонка, ислегка сбился, услышав, чтовозмутило Платона. Ктомуже Бархин несчитал уместным обсуждать подобные темы водворе, но, увидев, чтоАдасулыбкой застёгивает куртку, понял, чторазговора неизбежать.

–Прости, дружище, твой сериал я смотрел. Ифильм, который ты снял вэтом году…

–Потому что я позвал тебя напремьеру!

–Ябы ибез премьеры посмотрел. Ноза интервью неслежу– яведь знаю всё, чтоты можешь сказать.

–Авдруг невсё?

–Если ты очём-то нерассказываешь, значит, этоневажно.

Ада рассмеялась. Иеё приятный, бархатистый смех привлёк внимание Платона.

–Тымогла мне позвонить,– обиженным тоном произнёсон.

–Язвонила.

–Ия приехал.Вот.

–Через двадня.

–Ичто, выменя выгоните?

–Какмы можем тебя выгнать, Тоша? Мыочень рады твоему приезду.

–Невсе рады.

–Хватит изображать блудного сына.– Адараскрыла объятия.– Идисюда.

Платон поднялся накрыльцо, обнял ипоцеловал женщину вгубы.

Идальнейший разговор продолжился накухне, гдеему сделали кофе инарезали пару бутербродов.

–Ятвоё ночное сообщение только потом увидел…– Когда «потом», Платон неуточнил.– Итолько вчера меня торкнуло– пятнадцатьлет.

–Да, пятнадцать лет,– едва слышным эхом повторилаАда.

–Пятнадцать,– также тихо поддержал её Илья.

–Странно, чтонадесять лет мы несобирались.

Нестранно, учитывая, чтоони старались неговорить идаже недумать обэтом эпизоде их общего прошлого.

–Яприезжала,– сказалаАда.

–Невидел тебя.

–Аты приезжал?– удивилась женщина.

–Янесколько раз приезжал воктябре… надесять– непомню точно, нов прошлом году был ив позапрошлом тоже. Только я впосёлок незаезжал, даже надорогу нашу несворачивал.– Платон усмехнулся.– Явыезжал настарое шоссе иостанавливался, зная, чтопримерно вкилометре через лес находятся наши дома, сидел исмотрел надеревья. Когда курил– курил, когда бросил– просто так сидел. Одинраз– тричаса проторчал.

–Иуезжал?

–Иуезжал,– подтвердил Платон.– Вэтот день я никогда впосёлок неприезжал.