у меня уже посинели бы от холода.

Когда кони немного устают, мы возвращаемся к спокойному шагу.

– Что ты думаешь о Рахмановых? – спрашиваю я, устав от тишины.

– То же самое, что и о любых других королевских семьях. Мне они не нравятся.

– Почему ты на них работаешь?

Я жду тридцать секунд, потом минуту, а когда проходят две, решаю, что Морок не ответит. Однако мужчина вновь начинает говорить спустя пять минут:

– До меня дошли слухи, что принц собирается поднять одну из Мар. Услышал, что ему удалось отыскать твою могилу, которую я не смог найти сам. Поэтому пришёл и предложил свои услуги.

– Зачем ты собирался поднять одну из Мар?

– Есть причины.

Я жду, что он добавит что-то ещё, но, получив в ответ тишину, поджимаю губы, чувствуя, что не добьюсь подробного разъяснения на этот вопрос.

– Я слышала, что Мороки восстали после нашей смерти. Это правда? – выдаю я спустя пятнадцать минут.

– Да.

– Почему?

– Ты из нового поколения Мар, к твоему рождению вам уже больше нескольких сотен лет, если не тысячу, не рассказывали правды, пытаясь от неё отстраниться. Но наши наставники продолжают рассказывать нам всё.

– О какой правде ты говоришь? – Я тяну поводья Вьюги, чтобы она обошла глубокую яму.

– Ты никогда не задумывалась, почему среди Мар только девушки, а среди Мороков исключительно мужчины?

– Задумывалась.

И даже задавала вопросы наставницам, но они не знали точного ответа, сводя всё к идее, что Морана олицетворяет женское начало, а Тень – мужское, поэтому и пол отмеченных делится столь категорично.

– Изначально Мары и Мороки были как братья и сёстры, – удивляет меня Морок. – Мы были дружны и поддерживали друг друга. Хоть наши способности и отличаются, но делаем мы одно и то же. Однако люди боятся Тени, боятся самого упоминания о ней и сторонятся таких, как я. Мары же хотели любви, хотели, чтобы к ним относились с уважением, и тогда сёстры решили отделиться от нас. Порвать связь с мрачными братьями, что, собственно, и сделали твои предшественницы. Но мы не забыли нашей связи, поэтому обозлились и до сих пор злы, что люди посмели так с вами обращаться.

Я опускаю голову, пристыженная, стараясь собрать разбегающиеся мысли. Хоть не было ни одного случая, чтобы Морок навредил Маре, но всю жизнь я опасалась их. Мне, как и всем остальным, они внушают страх своей связью с Тенью, а оказывается, нам никогда не нужно было их сторониться. И даже больше – мы давно связаны.

Среди всех мыслей я раздумываю, стоит ли ему доверять в этом вопросе. Но какой смысл Мороку врать и выдумывать подобное?

– Тогда ты мой надзиратель или мой… защитник? – неуверенно спрашиваю я.

– Защитник.

– Даниил угрожал мне в самом начале, что прикажет тебе отправить меня в Тень…

В ответ Морок смеётся. И этот смех мрачный и низкий, у меня вся спина покрывается мурашками, но не от страха, а от низкой вибрации, что создаёт его маска. Если под маской действительно человек, то она искажает звуки до неузнаваемости. Морок меня больше не пугает, но это словно слушать смех со дна невообразимо глубокого колодца.

Когда хохот стихает, он вновь удивляет меня своим ответом:

– Если бы в тот день он и вправду приказал мне такое, то я в ту же секунду раздавил бы его голову своими руками, а потом убил каждого его солдата.

Я вздрагиваю, когда моё сердце делает один слабый удар. Он действительно слабый, как лёгкий спазм, но я настолько отвыкла от этого, что мне кажется, будто всё моё тело содрогнулось. Затем я чувствую второй удар.

Третий.

Четвёртый.

– В чём дело? – спрашивает Морок, смотря, как я прикладываю руку к своей груди.

Пятый.

И снова наступает тишина.

Я разочарованно тру грудь напротив сердца, надеясь завести его вновь, но ничего не происходит.

– Мне показалось, что сердце заработало. Но потом всё прекратилось.

– Это нормально. Такое может произойти несколько раз. Однажды оно заработает полноценно. Оживить можно только полностью функционирующее тело.

– То есть, если моё сердце не заработает, ты не сможешь сделать меня живой?

– Верно.

– Откуда ты всё знаешь? Уже поднимал кого-то?

– Да. Был один опыт.

Времени у нас впритык, а надвигающиеся тяжёлые светло-серые тучи за нашей спиной могут сильно усложнить путь. Ещё хуже, если они принесут не дождь, а снег. Из-за него мы не просто застрянем на дороге, но и можем не успеть собрать нужные ингредиенты в лесу. Дальше мы почти всё время проделываем путь в тишине, пуская лошадей во весь опор. Останавливаемся, только когда животным требуется отдых или мы сами уже не можем сидеть в седле. К нашему счастью, дождь так и не начинается, а после заката не настолько холодно, чтобы искать деревню и постоялый двор, поэтому мы располагаемся недалеко от дороги в окружении малочисленных деревьев. Мы разводим костёр, и Морок даёт мне один из спальных мешков, что взял с собой. А я протягиваю ему корзину с едой, приготовленную для меня Инной и Мариной.

– Я не ем. Но ты утверждаешь, что под маской у тебя есть лицо, значит, должен быть и рот, – поддеваю его я.

Морок усмехается, но корзинку принимает.

– Ты снимешь маску? – Я придаю голосу как можно больше равнодушия, готовя себе спальное место поближе к костру.

– Ещё никто не видел, как я снимаю маску. Не боишься умереть?

– Ты сам сказал, что защитишь меня. – Я с сомнением перевожу на него взгляд.

– Именно поэтому маску при тебе я снимать не буду.

Я только киваю и не настаиваю. Он и так относится ко мне хорошо. Возможно, лучше, чем я или любая другая Мара заслуживаем, после того как с пренебрежением отвернулись от своих так называемых братьев. Если бы я знала… если бы Мары и Мороки продолжали существовать вместе, то, я уверена, в тот день мы бы одержали победу. Мои сёстры бы не погибли, а я своими руками придушила бы принца.

С этими мыслями, кутаясь в свой плащ, я заворачиваюсь в покрывало. Специально ложусь спиной к костру и к Мороку, давая ему время спокойно поесть. Хотя даже если бы я решила подглядеть, то не смогла бы: едва я принимаю удобное положение и расслабляюсь, как тут же проваливаюсь в сон.

Мы проводим в пути ещё день и одну ночь и прибываем к линии пограничного леса точно через два часа после рассвета.

– Богиня… Что здесь произошло? – ошарашенно выдыхаю я, поднимая взгляд на стену леса.

– Война, – просто отвечает Морок, натягивая поводья,