мимо окольцованных каменным бордюром тополей. Из такси высаживались двое – какие-то неповоротливые, вроде пожилые. Мужчина помогал женщине. Я бежал уже из последних сил – с хрипом, на подгибающихся конечностях. Пассажиры высадились, перебрались на тротуар, водитель уже трогался, когда я подбежал и распахнул заднюю дверцу. Он резко дал по тормозам, ругнулся, а я забрался внутрь и захлопнул дверцу.

– Мужик, гони! – Он обернулся, как-то замешкался, хотел, видимо, возразить. Клиенты, что ли, не нужны? Преследователи уже подбегали.

– Гони, придурок! – взревел я. – Они же тебе тачку разнесут!

Мужик опомнился, резко отжал сцепление, одновременно утапливая педаль газа. Мотор мог бы и заглохнуть, но как-то пронесло, такси рванулось, водитель лихорадочно переключал передачи. Какое-то время пацаны бежали рядом, стучали ладошками по багажнику, матерились как сапожники. Один пошел на обгон, чтобы перекрыть дорогу, – ничего себе камикадзе! И даже чуть не справился со своей задачей, но водитель сманеврировал, едва не ударившись в бордюр, и несостоявшийся самоубийца остался позади. «Волга» разогналась, погоня отстала. Я выворачивал шею. Они плевались мне вслед, грозили кулаками, что-то по инерции выкрикивали…

– Командир, извини за придурка… – выдавил я. – Сам видишь, перенервничал…

Бешеное дыхание не могло уняться, перед глазами плясали круги.

– Ну ты и дура-ак, парень, – протянул таксист.

– Чего это я дурак? – обиделся я. – Они же чуть не убили меня, все средства, знаешь ли, хороши. Поехали на Крутую Горку.

– Деньги-то есть? – Он покосился в зеркало над головой.

– А как же. Стал бы я без денег тебя беспокоить?

– Юморист, – хмыкнул водитель. – Давай-ка, парень сразу рассчитаемся, а то знаю таких…

Я не возражал, сунул ему все, что оставалось в кармане, откинулся на спинку. Дышать стало легче, и круги перед глазами начали замедлять движение.

– Не в тот район попал? – догадался водитель, пролетая перекресток с мигающим желтым сигналом.

– Точно, приятель, – согласился я. – Девушку провожал… – И не сдержался, начал нервно хихикать…

Глава шестая

У двери родного дома я появился только в час ночи. Возился с ключами, ковырялся в замочной скважине – руки тряслись, ключ не попадал куда следовало. Светка не стала дожидаться, пока я решу эту головоломку, открыла дверь – лохматая, бледная, зашипела в лицо:

– Ты что, дурак?

– Мне уже сегодня говорили об этом, – пробормотал я, захлопнув дверь и рухнув на тумбочку в прихожей.

– И они не ошиблись. – Светка хмыкнула и стала меня рассматривать. В этом доме спать еще не ложились. – Ты точно ку-ку, братец. – Сестрица постучала по голове согнутым пальцем. – Ты бы хоть предупреждал. Папа болеет, мама места себе не находит. Ты что, трезвый? – Она недоуменно потянула носом.

– Ну, извини, что не оправдал твоих ожиданий. Что с отцом?

– Да ничего, уснул пару часов назад и не застал самый драматичный момент.

– Это хорошо…

В прихожую вошла мама. Что за семейка призраков! Облегченно выдохнула, тоже стала принюхиваться.

– Объяснишь?

– Мама, я влюбился.

– Твою-то мать, – не сдержалась Светка. – Опять…

– А уже было? – не понял я.

– Было, братец. Года три или четыре назад, ты еще в армию не ушел. Я мелкая была, но помню. Пришел такой, как сейчас, правда целый и невредимый, с улыбочкой такой блаженной. И куда что делось?

– Так это не по-настоящему было, – усмехнулась мама, присаживаясь рядом со мной. – А теперь по-настоящему, как у взрослых – навсегда, в горе и радости.

– Надо бы этот… марш Шопена найти, – продолжала глумиться Светка. – Нет, не так… Мендельсона. Где-то был на старых пластинках записан.

– А это что? – мама потрогала оторванный рукав.

– Он же говорит, что влюбился, – объяснила Светка. – Судя по улыбочке, честь дамы сердца он все же отстоял. – Из моей сестрицы вырастала неплохая язва.

О чем с ними можно было разговаривать во втором часу ночи? Я принялся стаскивать куртку, положил маме на колени.

– Мама, зашьешь?

– Конечно, – живо откликнулась родительница. – Что нам еще делать? Сначала ждем тебя полночи, потом еще и куртку зашивать. А завтра на работу, вернее уже сегодня – какие, право, пустяки…

Мамай тоже развеселился, когда я наутро описал свои похождения. Вытер слезы умиления, показал большой палец.

– Хоть кто-то настроение поднял. Круто ты, Шериф, проводил девушку. Ну, не повезло, не в том районе она живет. Какой, говоришь, район? – Он выслушал, задумался. – Бригада Лазаря там мазу держит. Не скажу что напрочь отмороженные, но так, ледком подернутые. Про тебя они, видать, слышали, шуршал слушок по городу. А раз физиономию твою срисовали, то, стало быть, не только слушок прошел, но и фотокарточка, что довольно странно… Не надумал еще к конторе пришиться? А на хрена мне тогда за тебя впрягаться? Иди вон сопляков боксу учи.

Через час он поманил меня пальцем в свой закуток. То, что у Мамая имеется «рабочий» телефон в его штабе, ни для кого не являлось секретом.

– Поговорил я, в общем, с Лазарем. Он чувак суровый, но делить нам с ним особо нечего. А в былые годы даже вместе дела проворачивали. Ссылочка на тебя с «Электроцентрали» пришла, он не в восторге, но с Турком решил не собачиться. Лазарь в курсе, что туркам мы в прошлый раз надавали, – и все благодаря тебе. Он бы сразу пошел мне на уступку по старой памяти, но… – Мамай раздраженно скривился. – Вот скажи, обязательно было его пацанов калечить? Ты вроде не пришит никуда, а берегов не знаешь.

– Так это я виноват? – возмутился я. – Окружили с монтажками, от меня бы мокрого места не осталось. А в подворотне еще толпа зрела. Да не сильно я их помял, подумаешь, личики попортил…

– Мудрее надо быть, Шериф, мудрее, – назидательно сказал Мамай. Странно звучали эти слова в исполнении главаря уличной банды. – Если уж завел себе зазнобу в чужом районе, так головой надо думать. Ладно, перетер я, короче, кое-что Лазарю наобещал, что именно – не твоего ума дела… Можешь ездить на Льва Толстого, пацаны тебя не тронут. Но фыркать и пугать будут, это я тебе точно обещаю.

– Ну, спасибо, Мамай. – Я даже растрогался. – От души, как говорится. С меня причитается.

– Ну, смотри, – ухмыльнулся Мамай. – Никто тебя за язык не тянул.

…Уйгур сидел в гаражной мастерской и крутил настройку радиоприемника, оснащенного УКВ-диапазоном. Сквозь треск эфира доносилась русская речь, звучавшая как-то не по-русски. Поймать «Голос Америки» или «Радио Свобода» стало проще, чем даже год назад.

– Всё клевещут? – спросил я.

– Не без этого, – отозвался Уйгур. – Но есть закономерность: чем хуже дела в стране, тем меньше мы для них враги. Когда наши войска из Афгана вывели, они Горбачеву просто задницу лизали… – Уйгур выключил приемник