Шрифт:
Закладка:
– «Черная рука» сильнее?
– Пока да. Однако, когда появится король Александр Первый, все переменится. Сейчас ты должен общаться с Аписом и его людьми. Но держи в голове, что им зреет замена.
Наконец они расстались, и Павлука отправился гулять по Белграду. Он, как и отец, любил знакомиться с новыми городами самостоятельно: просто идти и смотреть по сторонам, не зная, что вон за тем углом…
Белград показался Лыкову-Нефедьеву похожим на какой-нибудь русский губернский город средней руки. Но южный! Действительно, на каждом шагу попадались кафаны. Было уже тепло, и столики выставили на улицу; их густо облепили завсегдатаи. Белградцы вели себя шумно: жестикулировали, непринужденно беседовали, часто переходя на крик. Бо́льшая часть посетителей принадлежала к мужскому полу. Женщины попадались редко и вели себя подчеркнуто скромно.
Дома в столице удивили русского гостя. Какие-то они были обшарпанные, не всегда опрятные. На них лежал некий налет балканизма, как про себя назвал это Павлука. Вроде бы похоже на Европу, а видны прорехи… Главная улица столицы, Князьмихайловская, красовалась торцовой мостовой хорошей работы. Экипажи летели по ней, не производя шума. Крепкие тротуары, зеркальные витрины магазинов, веселая толпа гуляк. Но в этой толпе почти не попадались богато одетые люди и еще реже встречались частные выезды[47]. Автомобили отсутствовали вовсе. «Вот она, оборотная сторона демократии, – думал штабс-капитан. – Ни попрошаек, ни нуворишей… Пожалуй, это хорошо!» Много встречалось мужчин в военной форме, и им с уважением уступали дорогу. Как все это не походило на Россию… Правда, русского немного смешили опанки на ногах солдат. Лапти и есть лапти, пусть даже кожаные. То ли дело наши вояки – все в сапогах!
Свернув в боковые улочки, турист увидел, что дорогие торцы заменились булыжным покрытием. Причем «по-турецки», то есть мостовые были убраны крупным булыжником, с неизбежными ямами и ухабами. Прохожие тоже исчезли как по команде, и пустынные улицы поражали.
Разведчик решил погулять до темноты, благо тут он никого не интересовал. Нога за ногу, то и дело останавливаясь и созерцая какую-нибудь необычную сценку, он добрался до парка и крепости Калимагдан. Парк был разбит на месте старого гласиса[48]. Тут оказалось особенно хорошо. Картина слияния Савы и Дуная напомнила ему нижегородскую Стрелку, где Ока впадает в Волгу. Отец возил их с братом к себе на родину, когда они были гимназистами. Тысячелетняя крепость надолго привлекла внимание штабс-капитана. Вот живая история… Вокруг неспешно расхаживали сербы, целыми семьями, и тоже, как и русский, надолго застывали на смотровых площадках.
Поражали только реки – они были пустыми. Два-три парохода, и все! Судоходство на Дунае было преимущественно в австрийских руках. После Балканских войн швабы резко его сократили – признак подготовки к нападению…
Штабс-капитан смотрел, вдыхал ветер с воды, а сам вспоминал, как вчера пересекал Саву на пароходе. Хоть через реку и был переброшен мост, с началом войн пассажиры поезда Будапешт – Белград высаживались на том берегу, в городе Землин. А дальше добирались пароходом. Лишь грузовые составы и шикарный «Ориент-экспресс»[49] ехали через мост. И опытный разведчик разглядел артиллерийские батареи, густо расставленные по берегу. До сербской столицы всего полторы версты. Огонь будет вестись прямой наводкой. И это когда-нибудь неизбежно случится. Сколько же людей убьют спрятанные до поры до времени пушки?
Белград был основан в начале седьмого века и во времена римлян назывался Сингидумум. К началу двадцатого века помимо старой крепости он состоял из шести больших кварталов, по-сербски – срезов. Варошский срез охватывал часть города, расположенного на гребне холма, спускающегося к Саве и Дунаю; еще он захватывал улицу князя Михаила. Теразийский составлял продолжение гребня от королевского дворца до Врачара. Савамалский срез шел вдоль Савы до железнодорожной станции. Дорчёлский тянулся вдоль Дуная – прежде тут была турецкая часть города. Палилулский начинался у старого кладбища и тянулся по направлению к новому. И наконец, Врачарский срез с востока на запад опоясывал Теразийский квартал и шел до конца Белграда. Из всех шести срезов разведчик успел увидеть лишь главные, а турецкую часть отложил на ужо.
Столица королевства только-только начала прихорашиваться. В источниках у подошвы горы Авалы нашли отличную питьевую воду и провели в город водопровод. Власти занимались канализацией и уличным благоустройством. На эти цели сделали городской заем в размере 15 миллионов динаров и готовили следующий, на 60 миллионов. Бельгийцы пустили по улицам трамвай, но состояние полотна было таким, что вагоны еле ползли по нему. Промышленных предприятий раз-два и обчелся… Самыми крупными считались фабрика льняных изделий, два пивоваренных завода и государственная табачная фабрика. За исключением трех гостиниц («Москва», «Балкан» и «Париж») и нового королевского дворца, остальные здания главного города страны выглядели весьма скромно. Зато было уютно!
Когда стемнело, боши вновь напомнили русскому о себе. В Землине зажглись мощные прожекторы и стали шарить по Белграду, слепя жителей. Это выглядело вызывающе нагло. Лучи выхватывали из темноты отдельного человека и вели его долго-долго. Или упирались в окно жилого дома. Хотелось спрятаться от них, скорее убежать на задворки. Белградцы возмущались, но ничего не могли поделать.
Ужинать Павел отправился в гостиницу «Москва». Помпезное семиэтажное здание, самое высокое в Белграде, недавно выстроило на площади Теразие страховое общество «Россия». Наверху расположились номера, а внизу – хороший ресторан. Маршрутник не решился поселиться в таком бойком месте, но отужинал. Зал был забит под завязку, официант с трудом отыскал гостю свободный стул, и ему пришлось соседствовать с молодой сербской парой. Лыкову-Нефедьеву захотелось проверить, как на самом деле здешние относятся к русским. Так ли все безоблачно, как говорят полковники? И он представился коммивояжером из Одессы. Хозяева –
