одна: вдарить в ответочку чем-нибудь потяжелее. И побольнее. Ну а потом, обычно, когда в головушке просветлеет, то бишь багровый туман кровавой жатвы рассеется, выясняется, что гутарить уже особо и не с кем, ибо все незваные гости, к сожалению, сладко дрыхнут. Вечным сном.

— Ну а с нами получилось сначала потрещать благодаря сумасбродной Аннике, решившей в одну маковку снять твою луковицу с плеч? — уточняющее прошелестел атаман разбойников.

— Именно так, — Ратибор согласно кивнул.

— Чего, кстати, не убил её? Пожалел девчонку? — Хасван ехидно прищурился, а затем понимающе причмокнул. — Хотя догадываюсь, в чём дело. Страсть как хороша северянка, не так ли? Жаль, неприступна, аки скала. Каждый из нас пытался об неё потереться, да только ента, как скоренько выяснилось, чревато ненужным кровопусканием; некоторые, особо рьяные, чуть нож не словили пониже пупка; гордая, зараза! И похоже, мужиков не любит; ей, поди, бабёнку подавай, гы-гы! — вожак шайки затрясся в приступе беззвучного хохота, покатываясь от своей же шутки. Впрочем, смешливые покатушки быстро прекратились, когда аскер взглянул на собеседника; Ратибор веселье осляма поддержал лишь скупой улыбкой, а после спокойно проговорил:

— Если бы не Анника, я бы предложил кому-нибудь ещё, с кем удалось бы побалакать. «Что на самом деле вряд ли, ибо уж собрался сваливать из Багряных топей. Да только Хасвану об этом знать совсем не обязательно», — подумал про себя рыжегривый витязь и вслух продолжил: — Но получилось с вами потрещать, так что возрадуйся; денежный дождик с небес, о коем ты мечтал, вот-вот разверзнется над твоей удачливой проплешиной. Никак, под счастливой звездой извечно пьяного козла ты уродился, ведь считай, злато само тебе под копыта плюхнулось.

— Весьма убедительно. Но мне в любом случае надо поразмышлять за пивным кувшинчиком денёк-другой. Обмозговать всё, посоветоваться самому с собой на просветлевшую башенку… Здесь, кстати, безопасно сиживать? — вдруг встрепенулся Хасван, поднимаясь. — Дух трясины или как там его…

— Безопасно, коли со мной рядом шлёпаешь аль по окраине леса. Но вглубь болот лучше не суйтесь. Тем более в одни моськи. Шанс сгинуть очень велик, — Ратибор встал следом за главарём. — В общем, кумекай. Пару дней хватит?

— Вполне!

— Отлично. Через двое суток тогда жду с вестями. На этом же месте в полдень. Если не явишься в течение получаса, значит, буду иметь в виду, что ответ отрицательный на моё предложение. На глаза в таком случае более мне не попадайся. Всё устраивает, аскер?

— Вполне!

— Хорошо. Ударим по рукам?

— По рукам, чемпион!

— Вот и ладушки. Только, Хасван, учти ещё одно: не вздумай меня как-то попробовать объегорить, подставить, обмануть, сдать или что-то в этом духе! Сложу всю твою свору в одну большую кучу и забуду даже прикопать; лишь нужду малую не запамятую справить на ваши разлагающиеся телеса. Так что сгниёте на солнышке, аки падаль, коль чего мутить супротив замыслишь! Усёк, бывший палач?

Ратибор голоса не повышал, но Хасвану и без того сделалось очень неуютно под немигающим взором голубых очей рыжебородого исполина, уверенно прожигающего вожака головотяпов насквозь своим пристальным, суровым взглядом.

— Усёк, усёк. До встречи, — атаман зябко поёжился и поспешил распрощаться с могучим великаном, воротившись к своей шайке, а затем и в Лагурин. Спустя двое суток, в полдень, как договорились, он явился на условленное место встречи. Стоит ли упоминать, что его ответ на предложение Ратибора стал положительным.

Глава 12

Таверна «Кот и Мыши»

Спустя неделю после побега Ратибора из лагуринской темницы

Таверна «Кот и Мыши» располагалась на северо-востоке Лагурина и представляла собой внушительнейшее двухэтажное деревянное строение, чуть ли не самое крупное в дакийском приграничном городке. Сей обширный постоялый двор, открытый круглосуточно да круглогодично, был способен вместить в себя уйму народу, посему являлся средоточием жизни в граде; а также центром притяжения разномастного лихого люда, который заявлялся в «КиМ» откушать, отоспаться с дальней дороги, посплетничать да, возможно, найти какую-никакую, а работёнку; те же пузатые торговцы не чурались нанимать себе в сопровождение опытных воителей, дабы без особых проблем обогнуть пользующиеся заслуженной дурной славой Багряные топи. Путь же в обход проклятых болот к Дулмасу на много вёрст был лишь один: по Вихляющему тракту, на коем нет-нет да бедокурили порой малочисленные и плохо организованные залётные разбойники, обирая проезжающих одиноких путников аль скверно охраняемые купеческие обозы.

Вечерело. Золотое время для любого трактира; но в «Коте и Мышах», на удивление, в последние несколько дней стало явно посвободнее, ибо основная часть охотников за головами, приехавших за маковкой «рыжего медведя» и так и не успевших выдвинуться в Багряные топи на его поиски, несолоно хлебавши отчалили восвояси. Ведь две новости в начале недели потрясли незадачливых ловцов удачи; первая, хорошая, заключалась в том, что чемпион Кузгара, было пойманный шайкой Хмельных бродяг, бежал из-под стражи, а значит, есть шанс ещё срубить золотишка за его повторную поимку. Вторая же новость оказалась куда хуже; как молния пронеслось по Лагурину известие, что далеко варвар не убёг; умертвили рыжебородого витязя в тот же день при попытке ускользнуть за стену города. И на старуху бывает проруха; хоть и выглядел городской частокол местами, как решето, то есть вполне себе оказался проходим там, где не след (ежели, конечно, знать лазейки потаённые), но на этот раз не подфартило русичу; как поговаривают, словил он шальную арбалетную стрелу в ряху при попытке прошмыгнуть прочь сквозь одну из прорех в лагуринском заборчике.

Прилетел тот бедовый болт от не в меру ретивого стражника, который опосля (видимо, на радостях) ещё и знатно попрыгал с товарищами на голове рыжегривого воина, коего после таких «танцев» на башке опознать представлялось несколько затруднительным. Впрочем, Васланик, уверенно указывая на окровавленное рыжеволосое тулово, кое лошадьми показательно протащили по улицам Лагурина, клятвенно заверил, что это и есть так и не побеждённый на арене Кузгара чемпион. А сомневаться в словах городничего — признак дурного тона. Да и причин ему не верить — нет. Посему и потянулись на следующее утро неторопливым гуськом вон из града расстроенные ватаги. На радость облегчённо вздохнувшим местным горожанам, порядочно уже утомившимся от присутствия в их селении столь многочисленного скопища головорезов.

Оттого и было в «Коте и Мышах» нынче попросторнее. Стража сюда всегда редко хаживала, а вот ушлый народец, конечно, всё равно тёрся в таверне; завсегдатаев у известного на весь Лагурин увеселительного заведения хватало. Например,