Шрифт:
Закладка:
Чернов остановился.
– Все! Возвращаюсь к нашему делу. Давайте вернемся к рассказу Бориса Николаевича Шубина о том, как его мать обожала младшего сына Федора, а старшего терпеть не могла. Феденьке – курочка на обед, а Боре – колотушки за то, что ножку съел. Помните?
– Конечно, – кивнула я. – Нелюбимый ребенок стал кукольником, успешным актером и создателем марионеток. Федор же никак не мог определиться в жизни, в конце концов решил тоже делать кукол, оказался в одном коллективе с братом и умер. Борис, хоть и не любил родственника, организовал его похороны.
– Молодец, – похвалил меня Чернов, – память у тебя суперская. Основной звездой в той актерской труппе был певец Игорь Бунин. А у того был помощник Андрей Попов. Он восторгался своим хозяином, считал его великим исполнителем. Четыре года назад давно покойному тенору могло бы исполниться семьдесят пять лет. Об исполнителе давно забыли все, кроме Попова. Я просмотрел разные материалы, прямо или косвенно связанные с нашим расследованием, и неожиданно наткнулся на старое фото. Его опубликовало в интернете издательство «Кумиры и поклонники». Снимок – иллюстрация к статье за подписью Андрея Попова. Посмотрите на экран.
Все повернули головы, я увидела изображение трех мужчин.
– Подпись гласит: «Гастроли. Великий эстрадный певец Игорь Бунин с кукловодами братьями Шубиными. Слева старший Борис, справа младший Федор». В тексте, который, в основном, посвящен тенору, есть лишь краткая информация о Шубиных. Буквально пара фраз. «К сожалению, вскоре после того, как был сделан снимок, Федор умер. А Борис построил успешную карьеру». Что в этом фото удивляет? Я не сразу понял, но потом сообразил. Уши!
– Уши? – переспросила я. – Какие?
– Те, что по бокам головы, – без тени улыбки отозвался Юра. – Внимание на наружный орган слуха Федора! Что необычного видим?
– У одного верхушка странная, – после короткой паузы сказала я. – Ее загнули. А почему это нам интересно?
– Потому что у Бориса на фото никаких изъянов, а у нашего клиента одна ушная раковина с дефектом. Выглядит она, как у Федора, – объяснил Юра.
Глава двадцать шестая
У меня заморгал телефон, на экране высветился домашний номер, я взяла трубку и услышала шепот Сюзи.
– Лампочка, Роза из окна выпала.
Я вскочила.
– Что?
– Из окошка вывалилась, – всхлипнула Сюзанна, – вниз головой плюхнулась.
– Немедленно вызывай «Скорую», – приказала я. – Мчусь домой.
– Что случилось? – занервничал Костин.
– Беда стряслась? – насторожилась Горти.
– Роза Леопольдовна вывалилась из окошка, больше ничего не знаю, – скороговоркой произнесла я и ринулась к двери.
– Еду с тобой, – хором сообщили Володя, Юра и Горти.
Когда кавалькада машин припарковалась у забора, из калитки выбежала Сюзи и затараторила:
– Роза… Роза…
– Постарайся говорить спокойно, – велел Володя.
– Упала… Брык! – и нету. Отвела ее в дом, – сказала повариха.
Я выдохнула. Глагол «отвела» означает, что Краузе способна ходить.
– Что она сломала? – осведомилась Гортензия.
– Ничего, – прошептала Сюзи, – вся целая, только поцарапалась. Но ум потеряла.
– Во дает! – восхитилась Горти. – Рухнула со второго этажа, а потом пошагала как ни в чем не бывало!
– Розочка бухнулась из окошечка столовой, – поправила ее Сюзанна. – Это первый уровень. Угодила в куст… ох, забыла от переживаний, как он называется… такой большой! Лампочка, что за посадка у нас вокруг дома?
– Не знаю, – отмахнулась я, понимая, что тревога ложная, Краузе жива и, скорее всего, здорова.
Вдали раздался вой сирены. Он приближался, и вскоре я увидела реанимобиль. Он замер около нас, из машины быстро вышла женщина лет сорока.
– Здесь выпавшая из окна? – осведомилась она. – Обязана предупредить: при летальном исходе или…
Костин вынул удостоверение и показал его суровой тете.
– «Детективное агентство», – громко прочитала та. – Не пойдет! На факт падения с высоты вызывается только полиция!
– Верблюды! – донесся из-за забора голос Краузе. – Караван! Арабский! Шел мимо! Бедуины руками махали, песни пели: «Хари Кришна-а-а…»
– Это индуистская мантра! – неожиданно оживилась врач.
– Хари Кришна, – повторила Роза, подходя к нам, – и гав, гав!
– Лаять во время произнесения мантры не следует, – сказала доктор.
– Там собачки еще бежали, – закатила глаза Краузе. – И кони ржали, на них принцы мчались. И рысь рядом, и тюлень пришел!
– Тюлень? – растерянно переспросила медсестра. – А он откуда?
– С дромадерами шагал, – всхлипнула Краузе.
– Вероника Михайловна, – засуетилась девушка в белом халате, – наверное, надо…
– Женщину советую отвезти к психиатру на консультацию, – отрезала врач. – Мы приехали на факт выпадения из окна, ведите к пострадавшему!
– Розочка случайно свалилась, – начала объяснять Сюзи. – Перегнулась через подоконник, крикнула: «Уходите, не топчите цветы!» – и брык!
– Долго нам тут стоять? – начала сердиться медсестра. – Сказали не один раз: доктору надо посмотреть на труп! Может, он еще жив, тогда увезем в больницу!
– Труп? – изумилась Архипова. – Чей?
– М-м-м, – протянула девушка, – они над нами издеваются!
– Люда, спокойно! Понимаю, уже не первый вызов, и везде неадекват, но это наша работа, – укорила помощницу врач.
– Вероника Михайловна, у вас терпение, как у буддистского монаха, а я не такая, – отбила подачу Людмила.
– Больная перед вами, – сказала я, – ее зовут Роза Леопольдовна. Вроде у нее никаких повреждений не видно. Но разговаривает странно.
Вероника сдвинула брови.
– Где можно провести осмотр?
– В доме, – быстро отозвалась я.
– Пошли! – скомандовала доктор.
Я взяла Краузе под руку.
– Спокойствие, только спокойствие. Сейчас все лечат.
Вероника Михайловна не стала тратить много времени на врачебные манипуляции, она быстро подвела итог осмотра:
– Хотела бы я иметь такое давление! Сто двадцать на восемьдесят! И пульс в норме! Все отлично! Что беспокоит?
– Видела верблюдов, – всхлипнула Краузе. – Они по саду шли! Очень испугалась!
– С галлюцинациями – к психиатру, – распорядилась врач. – Мы оказываем скорую помощь. Поэтому так и называемся! Со всеми остальными проблемами – в свой медцентр. Если больная впадет в агрессию, зовите спецбригаду.
– Собаки лаяли, – жалобно продолжила Краузе. – Откуда они все взялись?!
– Мама! – вдруг взвизгнула медсестра. – Кто это?
– Где? – встрепенулся Костин.
– Там, – дрожащим голоском сообщила Людмила и невоспитанно показала пальцем в холл. – Кто-то черненький, толстенький, шел медленно, а у него на спине сидело зеленое, жуткое…
– Ага, – рассмеялась я, – вы увидели жабу!
– Кого? – оторопела Людмила.
– Бесхвостое земноводное, – уточнила я.
– Жа-ба? – по слогам произнесла медсестра. – Зеленая?
– Да, да, – кивнула я, – с бурым оттенком. А «черненький, толстенький» – мопсиха Фира, она собака!
Людмила попятилась.
– Псих Фира? Сумасшедшая псина? Бешеная?
– Нет, адекватная. Очень милый мопс.
– Вы сказали, психа, – возразила девушка.
– Мопсиха. Фируша живет в доме постоянно…
Послышалось звяканье. Краузе села за стол, отрезала себе кусок домашней коврижки и попросила:
– Сюзи, налей
