Баскервиль работал сначала как письменный мастер, обучая почерку, а затем как один из первых специалистов по джапаннингу в Мидлендсе - джапаннинг - это лакирование или покрытие лаком металлических изделий и мебели для получения твердых черных или черепаховых поверхностей для украшения, в подражание видам предметов, импортируемых английской Ост-Индской компанией, которые очаровывали потребителей XVIII века. Везде, где он находил достоинства, он ласкал их" (снова Хаттон), и Баскервиль взял этот опыт работы с буквами и декоративными металлическими изделиями и направил его в русло печати. Эти ранние навыки, связанные с печатью, нашли отражение в его книгах.

Баскервиль достиг всеобъемлющего библиографического совершенства. Его черные чернила блестели как никакие другие, потому что он подмешивал в них сажу из ламп паяльщиков и стеклодувов; они также быстро сохли, что позволяло быстро печатать на обратной стороне листа. Его бумага имела ровный, блестящий глянец благодаря "горячему прессованию" - технике, которую Баскервиль хранил в тайне, наслаждаясь загадочностью, но которая, вероятно, развилась непосредственно из его работы с японской бумагой. Он усовершенствовал механику самого пресса. Центральное место в его достижениях занимал типографский дизайн - форма букв, которую придумал и отлил Баскервиль, и создание чистой, просторной эстетики, которая и сегодня формирует книжную продукцию.

Его печатный свод книг был классическим, глубоко каноническим и, как показалось бы Баскервилю, незаменимым собранием сочинений - Вергилий, Гораций, Ювенал, Лукреций, Теренций, Ариосто, Библия , Книга общей молитвы, Книга псалмов Стернхолда и Хопкинса - обогащенный авторами XVII и XVIII веков, включая Джозефа Аддисона, Уильяма Конгрива, Роберта Додсли и Энтони Эшли-Купера, 3-го графа Шафтсбери.

Именно эти тома были отправлены в мир, чтобы передать замысел Баскервиля, и они были встречены с международным одобрением. Бенджамин Франклин (1706-90), другой великий печатник-автодидакт XVIII века, с которым мы познакомимся в следующей главе, посетил Баскервиля в 1760 году из Пенсильвании, купил его книги, только что вышедшие из-под пресса, а также некоторые из его изделий из японского дерева и написал письма с вопросами об особых качествах его бумаги и методах печати. Вольтер (1694-1778) вел переписку и в 1771 году разрешил Баскервилю напечатать образцы своих сочинений. Французский типограф Пьер-Симон Фурнье (1712-1768) считал курсив Баскервиля "лучшим из всех, что есть в Европе", и прославил его формы букв в своем "Руководстве по типографике" (1766). А когда в 1768 году молодой Джамбаттиста Бодони (1740-1813) покинул Рим, находясь на ранних этапах своей влиятельной карьеры, в ходе которой он разработал "современную" типографику без украшений, именно печать Баскервиля потянула его в Англию.

"Все, что проходило через его пальцы, - писал Уильям Хаттон, - несло на себе живые следы Джона Баскервиля". Первая книга Баскервиля стала, пожалуй, его величайшей. На ее печать ушло три года: ему был пятьдесят один год, когда она вышла по цене в одну гинею за пачку непереплетенных листов. (Мы все еще живем в эпоху, когда читатели часто покупали листы, а затем относили их в свой любимый переплет, чтобы сшить и переплести в книгу). Это издание стихов римского поэта Вергилия обозначило территорию Баскервиля: канонический учебный латинский текст, толстый кварто почти в 450 страниц, напечатанный 18-пунктовым шрифтом (или большим шрифтом), буквы недавно отлиты по спецификации Баскервиля , и все это спроектировано и изготовлено так, что создает почти чудесное ощущение спокойствия.

Baskerville's Publii Virgilii Maronis Bucolica, Georgica, et Æneis (1757).

На каждой странице есть баланс и простота, которые создают ощущение пространства для дыхания. Никаких украшений. Никаких иллюстраций. Отчасти это связано с размещением шрифта в пространстве - французское mise-en-page означает "размещение на странице", - но это также результат "поцелуйного оттиска": чистой печати, достигнутой прессовщиком Баскервилей Ричардом Мартином при минимальном давлении на шрифт. Этот нежный поцелуй также является результатом некоторых изменений, внесенных Баскервилем в деревянный пресс. Он сделал "плиту" (которая прижимает бумагу к шрифту) и "камень" (на котором сидит запечатанный шрифт) из обработанной латуни толщиной 2 см и использовал "тимпан" (раму, на которую кладется лист бумаги для печати и которая принимает давление плиты) из гладкого пергамента, набитого тонкой тканью, а не мягкой набивкой, чтобы избежать слишком глубокого оттиска.

Печатные буквы стали чище, последовательнее и четче: "привлекательными, законченными и соответствующими случаю", по словам лучшего автора о шрифте Беатрис Уорд (1900-69). Возможно, самое известное определение типографики принадлежит Стэнли Морисону (1889-1967), который в 1930 году написал, что это "ремесло правильного расположения печатного материала в соответствии с конкретной целью; такое расположение букв, распределение пространства и управление шрифтом, чтобы максимально облегчить читателю понимание текста". Это кажется идеальным описанием работы Баскервилей двумя столетиями ранее. Незадолго до появления своего издания Вергилия Баскервиль писал неназванному другу, описывая труд и дисциплину, стоящие за этой элегантной книгой: "Я занимался схемой печати и создания букв в течение семи лет с самым интенсивным прилежанием, к большому ущербу для моих глаз, ежедневно используя микроскопы".

Я видел множество экземпляров книг Баскервилей во многих библиотеках, но не встречал ни одного с постоянными рукописными примечаниями читателей - такими, как указывающие руки или маникулы, каракули, подчеркивания, зачеркивания или острые однословные комментарии ("Нет!"), которые читатели добавляли к книгам, напечатанным, скажем, Винкином де Вордом. Книги Баскервилей предполагают другую, более благоговейную форму чтения. Эти книги скользят сквозь века, как сам Баскервиль перемещался в пространстве с высоко поднятой головой. "Несмотря на то что он был построен из легких бревен фрегата, - писал Хаттон о повадках Баскервиля, - его движения были торжественными, как у линейного корабля".

Страницы экземпляров "Вергилия" Баскервиля имеют золотые передние края. Бумага имеет гладкость и блеск, как у атласа. Гладкость означала, что при печати требовалось меньше усилий для создания ровного оттиска, а меньшие усилия приводили к более чистому и четкому начертанию букв. Глянец - следствие того, что каждый лист быстро снимался с пресса - краска была еще влажной - и помещался между горячими медными пластинами, благодаря чему бумага не впитывала краску и не тускнела. Первая половина книги напечатана на гладкой бумаге без водяных знаков, изготовленной из формы, покрытой тканью из очень тонких латунных проволочек, а не параллельных проволочек "лежачей" бумаги, что позволило получить чрезвычайно гладкую, "тканую" поверхность, которая была дополнена техникой прессования Баскервилей. Баскервиль не изобрел тканую бумагу - эта честь, по крайней мере в западном книгоиздании, должна принадлежать бумагоделателю Джеймсу Уотману (1702-59) из Кента, - но этот "Вергилий" 1757 года является самым ранним из известных случаев ее использования. Список подписчиков занимает восемь страниц и насчитывает более пятисот имен.