Грецион чуть было не присвистнул — но вовремя вспомнил, что ему надо молчать.

Потому что в центре небольшого зала, двери в который, по-видимому, обычно были заперты, стояла металлическая клетка — а внутри дергался, как разозлившийся кот, Вавилонский Дракон. Теперь у профессора не было сомнений, что он видит именно это существо — и мысли об определенного рода таблетках сошли на нет, тут же уступив место паре-другой пилюль от головной боли.

Внутри все снова затрещало, да с такой силой, что мир даже поплыл, и древние своды потекли плавленым сыром, превратившись в шаткие ятаганы — Психовский оперся рукой о стену, чтобы облегчить головокружение.

Профессор взял себя в руки и прищурился, фокусируя взгляд. Вокруг клетки — насколько было видно Грециону — стояли люди в фиолетовых одеждах с костяными украшениями и вставками. Стало быть, подумал Психовский, маги — маги вокруг Вавилонского Дракона Сируша, посреди ночи, в подвале, который, предположительно, был местом не столь уж публичным.

— А вот это, — подумал профессор, пытаясь второй рукой потереть переносицу. — Вот это уже то, что нужно. Еще бы не эта чертова тошнота, будь она неладна…

Маги разговаривали. Грецион ожидал услышать знакомый женский голос, но почему-то насчитал лишь четыре мужских — да и то, в нынешнем состоянии они казались лишь приглушенными несвязными обрывками, разобрать которые стоило особых усилий.

— У нас не так много времени, — сказал один. — С ним что-то не так, оно просыпается внутри… Визирь Духовного Пути и так был разочарован, когда Дракон сбежал…

— Не забывай, что он сбежал не сам, его выпустили, это не наша оплошность, — поправил второй. — Мы лишь попытались исправить ситуацию и… наказать виновных.

— Да, — сказал третий. — Это целиком и полностью ее вина. И она знает, что чуть не соскользнула с Духовного Пути. Нет, это непростительная оплошность…

— Но мы сыграли не по правилам, — сказал четвертый будто бы наперекор остальным. — И Заххак этого не знает, и Бальмедара — мы сами оступились с Духовного…

— Лишь смухлевали во имя общего блага — перебил первый. Грецион заметил, как дернулся широкий рукав, обшитый золотом. — Никому не стало от этого хуже, и Вавилонский Дракон на месте. Круг больше не нарушен…

— Да, и все цари в надежном месте, снова здесь, — заметил второй.

— Но все же, оно пробуждается внутри. И эту проблему надо решить, пока дракон взаперти, он всегда должен быть взаперти. Потому что…

Дальше Психовский потерял нить разговора — чья-то рука легла профессору на плечо.

Мир все еще пошатывало, и Грецион еле-еле сдерживал подступающую к горлу тошноту непревзойденной силы. Совершенно не желая поворачиваться, что вполне согласовано с инстинктом самосохранения в таких ситуациях, Грецион все же развернулся — деваться было некуда.

Позади стоял магус Заххак.

— Доброй вам ночи, профессор.

Психовский знал, что главное таких ситуациях вести себя абсолютно уверенно, словно все так и должно быть, и в меру наглеть.

— Она была бы доброй, если бы барон не храпел как вол, — невозмутимо сказал профессор, откашлявшись.

— Ну ничего, уже светает, — поспешил обрадовать Визирь Духовного Пути. — Вам нехорошо, профессор?

— Не ваше собачье дело, — рыкнул Психовский и тут же вздрогнул — оно опять поднялось откуда-то изнутри, черный комок спонтанной злости и негатива, дегтевая масса злобы вылезла наружу.

Профессор наморщил лоб и еще раз потер переносицу — от головной боли это обычно помогало, но сейчас стало скорее просто инстинктивным движением.

— Простите, — протянул Психовский. — Со мной все в порядке, просто мало спал, не обращайте внимания.

Главный завет профессора здесь и сейчас — не делиться личными эмоциями.

Грециону ничего не оставалось, как идти ва-банк — чего уж там терять, все равно ситуация сложилась не самая приятная.

— Это Вавилонский Дракон? — Психовский показал в сторону клетки. Разговаривали они с Заххаком вполголоса, непонятно, правда, почему — какой смысл был скрываться?

Ответа профессор не особо ждал, но он его получил — притом вполне лаконичный и четкий.

— Да, — слово упало жестяной банкой и также сильно приложило по голове, превратив ужасное самочувствие в невыносимое. Правитель Лемурии вновь облизал сухие старческие губы — и вот оно, снова, Грециону опять показалось, что он увидел письмена на языке! Нет, на этот раз даже не показалось — на этот раз он точно их увидел, так же отчетливо, как теперь видел Вавилонского Дракона в клетке.

— Ииии… — протянул профессор, ожидая продолжения. Ему хотелось уже перестать опираться о стену и просто осесть. — По-моему, он должен быть в Вавилоне, а не у вас в клетке…

Заххак рассмеялся — так ломаются в лесу сухие ветви умирающих деревьев. Даже от простого смеха магуса все внутри покалывало и начинало чесаться, как после очень-очень старого свитера, найденного в глубине деревенского шкафа и лежавшего там, если повезет, лет пять, а то и все десять.

— Конечно же нет, — Визирь Духовного Пути провел ладонью по лбу. — Вавилонские Драконы — наше детище, профессор, это наши зверушки, если хотите, царские домашние питомцы. Мы собрали их и просто подарили вавилонянам, потому что они мыслили, как бы вам так сказать… мыслили с нами в одних категориях. Но они не оправдали этих надежд, громогласно пав.

— Стоп-стоп-стоп, что значит Драконы, почему собрали и…. — Грецион, понимающий, что все еще стоит живой и получает ответы на вопросы, решил идти напролом, путаясь в болезненно ноющих мыслях.

— Профессор, профессор, — рассмеялся Заххак. — Вы действительно думали, что природа может породить такое… существо? Как мантикору или химеру? Мы собрали Вавилонского Дракона по кусочкам, по-моему, вы называете это… генной инженерией, но наши методы, методы наших предков, куда более действенные и глубокие. Их было двое, профессор — один в подарок Вавилону, один — для нас, и наверное все же стоит называть их Лемурийскими драконами, но раз уж на то пошло…

Визирь Духовного Пути задумался, давая Грециону отойти от градом навалившихся слов — а они и вправду завалили сознание лавиной.

— Вы не представляете, какие возможности дает существование вне оттисков, под Змееносцем… И это даже не считая отсутствия тошнотворного дежавю и осознания, что где-то, но не здесь, ты умер.

У Психовского еще пуще затрещала голова, словно бы половицы сознания решили поддеть ломом — в сочетании с и без того отвартиельным самочувствием, запахом забродивших ягод и легкими отголосками религиозного бормотания, что рождал сам храм, маленький апокалипсис внутри наступил неотвратимо. Глубоко задышав, профессор посмотрел на ухмыляющегося Заххака, а потом перевел взгляд в сторону комнаты с клеткой, где Вавилонский Дракон уже беспомощно улегся, перестав сопротивляться. Маги, они же — Гласы Духовного Пути, они же, но по-человечески — жрецы, до сих пор что-то обсуждали.