Румынии и Германии. В одной из статей "Ленты" о размещении американского атомного оружия в Германии и других европейских странах отмечалось, что "немирный американский атом появился в Европе через пятнадцать лет после окончания Второй мировой войны", что явно связывало то время с современностью (Мельникова и Куприянов 2015). Для усиления осознания угрозы было опубликовано не менее двадцати четырех статей и передач о случаях, когда США были на грани нанесения ядерного удара по СССР, или о протоколе его нанесения.

Любопытно, что российское очернение США приобрело многие черты, которые, по крайней мере для западной аудитории, могут показаться более применимыми к СССР. Приписывание США характеристик СССР времен холодной войны стало примером обвинения российского Министерства обороны в том, что Запад ведет пропаганду в большевистском стиле, а именно создает агитки, 21 для распространения дезинформации о том, что российские самолеты наносят - или, скорее, не наносят - удары по ИГИЛ (MID 2015e). Это привело к странной ролевой инверсии, в которой утверждалось, что Россия стала Западом, а Запад - "злодеями".22 В передаче "Вести недели" под названием "Мы меняемся местами с Западом" Дмитрий Киселев предложил, пожалуй, самый вопиющий пример такого подхода, заявив, что Россия сейчас гораздо свободнее Запада, который стал похож на СССР, опять же ссылаясь на западный образ СССР как деспотичного государства (Чигишов 2015e: 01.08.47). Очевидно, что некоторые элементы были шутливыми, и в них присутствовал юмористический тон, как в следующем отрывке, который следует через несколько секунд после приведенного выше: "Это напоминает советские лозунги "если вам нравится джаз, вы продадите свою страну" [...] скоро Запад будет пытаться тайно прослушивать русские поп-песни". В защиту Советского Союза можно сказать, что в оригинале на русском языке это звучит более убедительно. Тем не менее, смысл был ясен: теперь Россия была страной, которой было что предложить миру, отполированной жесткой и мягкой силой, в то время как США навязывали свою волю другим.

Чтобы создать доказательства принудительного характера отношений США со своими "союзниками", российские СМИ (и телеканалы с особым рвением) представили США как все еще оккупирующие Германию и Японию в 2015 году (Чигишов 2015б: 1.47.30). Этот аргумент способствовал созданию впечатления, что страны заключают союз с США - и, соответственно, против России - только потому, что находятся под угрозой их вторжения. Опять же, это переводит нарратив, использовавшийся против Советского Союза, на США. Например, Дмитрий Киселев обвинил США в разрушении осознания немцами и японцами своей культуры и наследия (Чигишов 2015d: 01.18.33), связав войну с более широким нарративом о культурной колонизации против культурного сознания, который стремилась продвигать Россия, и который стал важной частью следующего компонента освещения СМИ Сирии.

 

Славные дни холодной войны

Представители СМИ и политики ссылались как на позитивные воспоминания о холодной войне, так и на негативные, описанные в предыдущем разделе. Новостные источники использовали нарративы "старых добрых времен" и "плохих старых времен" в один и тот же период времени (октябрь и ноябрь 2015 года), но для обрамления - и оправдания - различных аспектов военной кампании России в Сирии. Если представление о том, что США превратились в злодея времен холодной войны, использовалось для объяснения того, почему западный мир критикует действия России в Сирии, то представление о том, что Россия вновь подтверждает свою значимость времен холодной войны, сопровождало успехи российских военных действий. Этот нарратив был заметен и в декабре 2015 года, когда СМИ пытались показать, как вмешательство России в Сирии заставило США прекратить политику изоляции или сдерживания России. Согласно этой точке зрения, российское вмешательство в Сирии, поддержка России ее союзниками и/или западными странами и популярность российских действий среди "простых людей" на Западе и во всем мире были сродни достижениям СССР в космосе, образовании и мягкой силе. Они также представляли собой продолжение советской способности поддерживать стратегический баланс с 1950-х по 1970-е годы.

В то время как СМИ ссылались на вражду времен холодной войны, чтобы отвлечь внимание от критики России со стороны других стран, они ссылались на статус и достижения советской сверхдержавы в тот же период, чтобы усилить и преувеличить российские военные или дипломатические успехи. Эти светотеневые представления были призваны изобразить Россию 2015 года как страну, способную оказывать мягкую силу советского образца, которая теперь переосмыслена как глобальная привлекательность российской культуры. В этом современном пересказе советской публичной дипломатии не упоминается ни коммунистическая идеология, ни даже антиимпериализм. Последний был особенно важен для создания СССР международных альянсов с глобальным Югом; поэтому он все чаще фигурировал в российской дипломатии после 2015 года, особенно в первые шесть месяцев полномасштабной войны России на Украине.

Российское понимание "мягкой силы" часто имело довольно жесткие коннотации; например, СМИ ссылались на "мирную" советскую атомную бомбу, разработанную якобы для предотвращения ядерной войны путем создания ядерного паритета, как на пример советской "мягкой силы" (Mel'nikova and Kupriyanov 2015). Хотя акцент на атомных бомбах может показаться несочетаемым с фокусом на мягкой силе, путаница в СМИ между агрессией и мягкой силой (хотя и только в отношении действий России/СССР) не является чем-то необычным для российских представлений о публичной дипломатии и создании влияния, которые, особенно до 2016 года, часто перетекали в виды политической войны и слишком часто контекстуализировались в рамках обсуждения геополитической выгоды и влияния (Макарычев 2018; Nye 2013).

СМИ любили цитировать жителей Сирии, чтобы поддержать заявления о влиянии российской и советской "мягкой силы", определяемой здесь как способность привлекать, влиять и создавать сети с иностранным населением с помощью культурных и других невоенных атрибутов (Gavrilov 2015). Например, обозреватели часто рассматривали советское наследие как потенциальный способ улучшить глобальное положение России:

 

Я упомяну еще одно эффективное оружие, которое есть в нашем арсенале. Это "русский потенциал". СССР в свое время подготовил почти 600 000 специалистов-международников, очень многие из которых были выходцами из Сирии, Ирака [...] поэтому у нас достаточно много сторонников.

Коротченко 2015

 

Представление о том, что люди, получившие образование в СССР, имеют особую связь с его государством-преемником, Россией, - вполне обоснованный аргумент, но он также опирается на более широкое представление о русскости. Эта концепция российской идентичности и принадлежности, доступная тем, кто имеет общий опыт советской культуры и образования (даже если обучение фактически проходило на Украине, как в приведенном выше примере) или владеет русским языком, была важна для (ре)позиционирования Кремлем себя как мессианской державы.

Академики и комментаторы также ссылались на давние международные союзы, чтобы оправдать российское военное вмешательство; например, в редакционной статье "Аргументов и фактов" под названием "Почему Россия в Сирии?" политолог Сергей Гриняев объяснил: "Эта страна была нашим союзником еще со времен СССР" (Аргументы